Ди Фой - Сироты Каллидиуса

– Мария? Я не… – Роберт выглядел крайне удивлённым.

– Не понимаешь? Давай помогу, – я наклонилась поближе, заставив его улыбнуться, и прошептала: – Я не из тех девушек, которые прыгают к тебе в постель, лишь увидев твою улыбку. Ты, может, и симпатичный, но засранец. Так что прости, но не выйдет.

Нужно отметить, что мне было четырнадцать лет, и этот случай стал триумфальным событием в моей жизни.

С чувством собственного достоинства и поднявшейся самооценкой я отправилась на ужин. Во мне не было ничего особенного, не считая разноцветных волос. Да и те пришлось перекрасить обратно в каштановый по приказу миссис Леман.

Ну хорошо, несколько прядей я всё же сделала фиолетовыми.

В любом случае, парней у меня никогда не было, я даже не задумывалась об этом. Зачем вообще нужны отношения в четырнадцать лет? Так что Роберт стал для меня неожиданностью. И на тот момент я не могла сказать – приятной или не очень.

Я села за стол рядом с Лулу и Айвеном. Вскоре появился Роб, чьё лицо выражало искреннее непонимание. Он сидел напротив Лу и пытался поддерживать непринуждённый разговор, то и дело бросая взгляд в мою сторону.

Помимо Кэт в тот день приехали ещё два мальчика – Джордан и Вик. Новичков представили перед всеми, после чего Кэт присоединилась к нам. Она была чуть ниже меня, хотя заметно старше. Её средней длины криво стриженные волосы благодаря едкой краске приобрели оттенок спелой вишни. Кошачье лицо, тёмная одежда и пирсинг в носу. Кэт была невероятной.

Вполне логичным окончанием дня стал бесцеремонный визит мальчишек. Первым вошёл Роб с потрёпанной коробкой в руках. За ним Айвен, вертящий в руках флешку. Последним явился парень, которого я прежде не видела. Со своими соломенного цвета волосами, большими серо-зелёными глазами и добродушной улыбкой на круглом лице он выглядел таким ухоженным и домашним, что сложно было поверить в отсутствие у него любящих родителей. Он был ниже Айва и Роберта, который, по словам Лулу, был ещё и самым взрослым в компании. Незнакомец прижимал к себе большую пачку чипсов, бутылку лимонада и кучу каких-то шоколадок и батончиков.

Лулу лежала на полу, аккуратно выводя что-то карандашом в альбоме, а я сидела, скрестив ноги, на ещё заправленной кровати, бросив даже попытки вникнуть в суть книги, которую мне подсунула Лу. Айвен плюхнулся рядом, заняв сразу половину свободного места.

– Есть предложение посмотреть фильм или поиграть. Мы Монополию принесли, – произнёс незнакомец, сваливая еду на пол.

– Для тех, кто в танке, – нарочито расслабленным тоном сказал Роберт, падая на диван, – это Мария, а это Айвен и Шрам.

– Айвена все уже знают, – напомнила Лулу.

– Вон та прекрасная леди не знает, – Роб нагло улыбнулся Кэт.

– Не старайся, я лесбиянка, – ответила та.

Все мгновенно замерли. Айвен присвистнул. Роберт озадаченно нахмурился. Ещё бы – второй раз за день не везёт. Лулу растерянно хлопала глазами, а Шрам лишь удивлённо приподнял брови. Кэтрин ситуация, похоже, нисколько не смущала. Девочка продолжала листать какой-то мрачный журнал.

– Так что, говоришь… «Шрам»? Как лев из мультика? – я решила разрядить обстановку.

– Ты первая, кто догадался, – улыбнулся он. – Мария, верно?

– Кстати об этом, – оживился Роберт.

– О нет, – застонали Лулу и Шрам.

Это трио выглядело весьма органично. Когда люди долго общаются, они начинают дополнять друг друга, и без одного из них картинка уже не кажется цельной. Друзья прирастают один к другому так, что видеть их по отдельности становится дикостью. В компании появляются свои шутки, непонятные другим, свои обычаи и свои «ритуалы посвящения» новеньких. Я видела такую дружбу в старом приюте. Да и сама я, наверное, когда-то выглядела прилипшей к Айву и Лоре.

– Бросьте, – отмахнулся парень, – Мария – это слишком длинно. А то, как тебя зовёт твой Ромео, вгоняет в тоску.

– Роб всем всегда придумывает прозвища, – объяснила Лу, увидев моё непонимание. – Моё полное имя – Луиза, вообще-то… Но Лулу мне нравится больше, спасибо, Роб.

Он подмигнул ей и поклонился.

– Почему Ромео? Я крайне недоволен! – возмутился Айвен.

– И всё же, почему Шрам? – продолжала я.

Парень рассмеялся, заставив меня улыбнуться в ответ.

– Любимый злодей детства.

– Ложь и провокация! – воскликнул Роб. – Не было бы у него чёлки, ты бы увидела шрам у него на лбу. «Гарри Поттер» ему не подходило, поэтому мы упросили. Всё очень прозаично.

– И никто не знает, как его зовут на самом деле. Только Роб в курсе, – пожаловалась Лулу.

– Правда-правда, никакой лжи, – кивнул Шрам.

Остаток вечера мы провели за игрой в Монополию, разбившись на три команды – нам всё-таки удалось заставить Кэт присоединиться для ровного счёта. Роб и Лу выигрывали три раза подряд, но в четвёртый мы с Айвом сами не поняли, как обскочили их. Хотя, что-то мне подсказывало, что, совещаясь, эта парочка решила нам поддаться. Ничего не скажешь, хороший ход. Но Роберт мне не нравился, как ни крути. Я гадала, может ли он оказаться племянником Дерека. Может ли Шрам? У них ведь не обязательно должна быть одна фамилия?

– Команда Кроуфорд-Лидс снова вырывается вперёд! – комментировал великий стратег.

– Стоп! – голос Лулу походил на писк, который, впрочем, вовсе не резал слух. – Я только что поняла… Вы ведь брат и сестра, но почему фамилии разные?

Мы с Айвом переглянулись.

– Мы не очень-то похожи… – неуверенно начала я.

– Мы думаем, отцы у нас разные, – подхватил брат. – У нас в приюте не принято разглашать, как мы туда попали…

– То есть, вы не знаете, что случилось с вашими родителями? – удивилась Лулу.

Мы и вправду этого не знали. Известно было лишь то, что я осталась сиротой в четыре месяца, Айвену было полтора года. В приюте было правило – если ты не помнишь родителей, то тебе не расскажут о них. Сколько бы мы ни пытались выяснить, всё напрасно. Может быть, они погибли, может, лишились родительских прав или ещё что-то… Воспитатели не считали нужным ставить нас в известность.

– А ты, Кэт? – поинтересовался Айв.

– Мать сплавила меня тётке, а когда та умерла, сдала в приют. Ей шестнадцать было, как мне сейчас. Аборт не успела сделать, – усмехнулась девочка. Её лицо практически не выражало эмоций, но голос выдавал обиду.

– Ладно, давайте не будем о грустном, – Лу хлопнула в ладоши, прогоняя дурное настроение. – Лучше доиграем.

Ночью, когда мальчики отказались уходить в «холодную комнату, где нет девочек и любви», Шрам включил фильм. Сейчас я даже не помню, что мы тогда смотрели, да это и неважно. Проснувшись на полу в дружной куче, не понимая, где чьи конечности, я впервые в жизни почувствовала себя частью чего-то большего.