Ди Фой - Сироты Каллидиуса

Однако свет не включился, а в кабинет не ввалилась, а скорее тихо проскользнула девушка.

– Кэт… – с облегчением прошептала Лулу.

– Да чёрт с вами, я не могла пропустить приключение! – в темноте её лица почти не было видно, но я слышала улыбку в её голосе.

– Тебя никто не видел?

Девушка помотала головой, пучок её красных волос забавно зашатался.

Я оглянулась и увидела Айвена, обессилено присевшего на край стола. Он явно заглянул в документы, пока мы отвлеклись на Кэтрин.

– Что там? – осторожно поинтересовалась Лулу.

– Ничего, – он зажмурился и крепко сжал папку. – Нет, давайте… Давайте просто найдём… Папку Марии…

Он не захотел говорить им. Он не сказал даже мне. Все тревожно переглянулись, но что-то в позе, голосе, лице Айва заставляли нас молчать. Никто не решился спросить, в чём дело. Ребята вернулись к поискам, а я подошла к брату.

– Что там такое? – прошептала ему на ухо так тихо, что сама себя едва услышала.

– Потом, – одними губами ответил он.

Тревожность накрыла с головой, а мысль о том, что знать правду нам незачем, вдруг показалась правильной. Нет, всё не могло быть так плохо. Айвен редко не мог взять себя в руки, но в тот момент выглядел таким потерянным, что хотелось обнять и пожалеть его, как ребёнка, разбившего коленку.

Мои документы нашёл Шрам. Он осторожно протянул мне папку, и все смотрели так, словно ждали, что я сяду рядом с Айвеном. Они думали, что информация о нас одинакова.

С тяжестью на сердце я раскрыла своё личное дело и стала внимательно изучать каждую строку.

Фотография, имя, дата рождения, место рождения, полное свидетельство о рождении… Там были ответы на все вопросы, как если бы записывали под диктовку моей матери. «Родительская» графа гласила «смотри на обороте», а сведения о поступившем ребёнке следующие:

«04.11.2000. Оформлен отказ».

Непрошенная слеза быстро упала на бумагу, оставив уродливое сморщенное пятно. Перед глазами смешались все буквы и цифры, и мне уже не нужен был фонарик, я отчётливо видела единственное слово: «Отказ».

– Четвёртое ноября… – самой себе прошептала я.

– Что такое, Мия? – спросила Лу, взволнованно обхватывая себя руками.

Я перелистнула страницу и с мрачным удивлением увидела досье на моих родителей. Там было всё. Фотографии, имена, дни рождения, место жительства, учёбы и работы. Даже сведения о перенесённых заболеваниях, травмах и генетических особенностях. Действительно всё. Словно кто-то годами собирал эту информацию, чтобы однажды слишком любопытная девочка удовлетворила свой интерес раз и навсегда.

Такое чувство возникает, когда читаешь биографию знаменитого учёного или писателя. Узнаёшь о жизни человека, который что-то значит для тебя, но при этом является совершенно чужим.

Жизель Мари-Лор Кроуфорд (Лепаж).

Томас Стивен Кроуфорд.

Так звали моих родителей. Людей, которые дали мне жизнь. Людей, которые отказались от меня.

Роберт обошёл вокруг стола, чтобы остановиться сзади меня и заглянуть в папку через моё плечо.

– Хреново, – изрёк он.

– В тот день мне исполнилось четыре месяца, – непонятно зачем пробормотала я. – Они отдали меня в приют. Не через день, не через неделю, не через год. Через четыре месяца. Почему? – на последнем слове мой голос предательски дрогнул, а взгляд сам скользнул на Лулу.

Она не могла мне ответить. Никто не мог. Она подошла и обняла меня так, как обнимают людей, переживших тяжёлую утрату. Нет, мои мама и папа не погибли. Они просто принесли четырёхмесячную дочь в приют, заполнили какие-то бумаги и ушли. Я не потеряла родителей. Невозможно потерять то, чего никогда не было. Я утратила надежду на то, что когда-нибудь обрету родную семью.

Идеальный образ семейного обеда пошёл трещинами и рассыпался в пыль.

Ладонь непроизвольно коснулась кулона, висевшего на шее. Значит, это подарок от матери, подумала я.

Не отдавая себе отчёта, я захлопнула папку и, прижав её к груди, выбежала из кабинета. Не останавливаясь, понеслась по лестнице и коридору. Я бежала так быстро, как позволяли тишина ночи и сбившееся из-за слёз дыхание. Оказавшись перед своей кроватью, я рухнула на колени. Мои пальцы прочно вцепились в волосы, всё тело била неконтролируемая дрожь. Остатки разума судорожно пытались вспомнить, как бороться с паническими атаками.

Сделав глубокий вдох, я принялась считать.

Один. Нет, я не одна.

Два. Айвен всегда рядом со мной.

Три. Я не сделала ничего плохого.

Четыре. Это сделали мои родители.

Пять. Всё, что происходит, происходит из-за них.

Шесть. Они отказались от меня.

Семь. Они должны мне.

Восемь. Я должна помочь Айвену.

Девять. Я нужна Айвену сейчас.

Десять. Моя семья – это Айвен.

Я всё ещё тяжело дышала, колени саднило от грубой встречи с ковром, в горле осталось неприятное сдавливающее ощущение. Я чувствовала себя побитой и брошенной, но, если бы меня спросили, почему, ответ навряд ли прозвучал бы. Случилось то, чего боялись воспитатели приюта Брикмана. Мы узнали правду, которая понравилась нам явно меньше, чем выдуманная сладкая история.

Когда Кэт и Лулу вернулись, я тихо лежала под одеялом, отвернувшись лицом к окну, не в силах заснуть. Я почти чувствовала, как они переглядываются, затем смотрят на меня и, вздохнув, расходятся по кроватям.

***

Нелегко просыпаться субботним утром. Ещё сложнее сделать это, когда на тебя выжидательно смотрят шесть пар глаз. С трудом приняв сидячее положение, я оглядела присутствующих.

– Уроки отменили? – придав голосу ироничности, насколько это было возможно, спросила я.

По субботам день начинался позже, а уроки представляли собой дополнительные занятия со свободным посещением.

– Для нас отменили завтрак, – заявил Роб.

– Мы хотим немного контекста, – добавила Кэт.

– О вас с Айвом, – уточнила Лулу.

– Что за чертовщина с вами, вашими предками и родственными связями? – прояснила Лина. Предыдущие ораторы воззрились на неё с осуждением.

– Мы посмотрели это, когда ты убежала, – Шрам отдал мне личное дело Айвена.

Набор документов содержал анкету с фотографией и медицинскую карту. Свидетельство Айвена больше напоминало незаполненный бланк. Не было информации о месте рождения, в графе «сведения о родителях» чернело одно лишь слово: «Неизвестно». Далее следовала информация о состоянии ребёнка на момент приёма в приют:

«20.11.2000. Мальчик около полутора лет найден в лесу охотником Генри Лидсом. Личных вещей или информации о родителях при ребёнке не обнаружено. Мальчик истощён, называет своё имя».

Айвен сел рядом со мной, одной рукой обнял за плечи, а другой сжал мою слабую после сна ладонь. В его стального цвета глазах отражалась бесконечная забота обо мне, воспоминания прошлого и наша любовь. Но в то же время в глубине его души, я знала, поселилась боль, осколками мечты о родных царапающая сердце. Такая же жила во мне.