Джонатан Летем - Бастион одиночества

На них смотрели водители проезжавших мимо машин. Проститутка в дальнем конце улицы прошла к углу Пасифик и заговорила со стариком, выгуливавшим собаку, — просто так, от нечего делать. Весна вступала в свои права, женщина чувствовала это по запаху.

— А это что? — спросил Авраам, сильнее вдавливая пальцы в плечо Дилана. — То же самое ведь?

Отпираться не имело смысла. На толстых белых подошвах красовались миниатюрные тэги. Мягкая резина пропускала в себя пасту шариковой ручки, как сливочное масло — зубья вилки. Дилан сделал это открытие на одном из смертельно скучных уроков математики. Конечно, нанося на подошву кед тэги, он портил их, но остановиться не мог. По крайней мере в таком виде их никто бы даже не подумал спереть.

— Это Мингус написал, — услышал Дилан собственный голос.

Авраам разжал пальцы, и оба отшатнулись друг от друга. Физическое отвержение, настолько же неодолимое, как и связанность их перед этим.

— Посмотри на нас! — воскликнул Авраам, прижимая ладонь ко лбу.

Дилан не понял, к чему это относится. И молча ждал.

— Что это означает? — надрывно выпалил Авраам. — Я для этого тебя воспитывал? Чтобы ты так паскудно относился к человеческой жизни? Чем вы с Мингусом занимаетесь на улице, Дилан? Гоняете туда-сюда, как дикие животные? Откуда ты этого набрался?

— Я… — Произнести имя Мингуса во второй раз Дилан не смог.

— Может, все дело в этом ужасном месте. Здесь добро принимают за зло и наоборот. От этого ты со своими друзьями и сходишь с ума, поэтому и докатился до такой жестокости.

О Рейчел речи не было, но и Дилан, и Авраам прекрасно понимали, что говорить об этом районе — все равно что вспоминать о ней. Быть может, они и жили здесь до сих пор только ради нее, из желания сохранить ее дом. В этом разговоре они сами того не желая подошли к тому, о чем никогда не заводили речи: порочности Рейчел. Слово «животные» Авраам произнес с какой-то особой интонацией и теперь испытывал жгучий стыд.

— Мы живем в трудное время, — сказал Авраам, переходя на менее опасную тропинку, пытаясь отделаться от посетившей их обоих мысли. — Мир сошел с ума, этим все и объясняется.

Ответственность за человеческое тело на улице с надписью «ДОЗА» на спине нес Джеральд Форд или Аб Бим, а может, и сам иранский шах.

Кто-нибудь из здешних жителей, услышав слова «Иди к черту», вполне мог понять их буквально. Особенно люди с Невинс-стрит.

— Этот район погубит нас, и все по моей вине. Прости меня, Дилан. Мне следовало раньше подумать об этом. — Внезапно, почти автоматически, Авраам стал превращаться в себя обычного — во всем разочарованного, все презирающего. Возможно, его угнетали воспоминания о сегодняшней встрече в «Купер Юнион» или о Рейчел, или о чем-то еще, кто мог знать? Дилану от этого было не легче.

— Посмотри на нас, Боже! — простонал Авраам.

Единственный путь очищения от грехов начинался возле их ног.

— Он хоть жив?

— Не знаю, — ответил Дилан.

Авраам опустился на колени, осторожно положил руку на плечо человека, легонько потеребил его и попытался повернуть на бок. Дилан наблюдал за ним в немом ужасе.

— Вы… — нерешительно произнес Авраам. Какой вопрос уместно задать мертвецу? Вам удобно? Все в порядке? Авраам выкрутился, ограничившись коротким «Эй».

Невероятно, но человек на асфальте пошевелился, дернул руками и ногами и прохрипел:

— Какого черта?

Он покрутил головой и ударил в воздух локтем. Как бы долго он ни спал, проснувшись, вспомнил о каком-то конфликте, необходимости защищаться от кого-то или чего-то. В нос Аврааму шибанула вонь, он испуганно отдернул руку.

Они и не надеялись, что человек жив. И оба ужаснулись мысли, что разговаривали над спящим. Быть может, он даже слышал их.

— Все в порядке, приятель, — глухо произнес Авраам. Дилану показалось, отец решил, что человек на асфальте просто упал в обморок, а не врос в этот клочок земли, поселившись здесь. — Мы вызовем «скорую».

На улице появилась скучающая проститутка. Было тихо, машины почти не ездили, и зеленый свет светофора на перекрестке совершенно бессмысленно сменялся красным. Женщина раскачивающейся походкой перешла дорогу и обратилась к троице — мальчику, высокому, худому мужчине и грязному бродяге на земле.

— Развлечься не желаете?

Лучшие краски имеют замечательные названия: «прозрачная вода», «слива», «желтый Джона Дира», «фруктовое мороженое», «королевский пурпур». На них позарится даже слепой, если кто-нибудь прочтет ему эти названия. Краски — главное в создании объемных букв, украшенных заклепками и струйками крови, окруженных облаками звезд, зигзагообразными молниями или примостившимся сбоку, как церемониймейстер, котом Феликсом. Рисуются эти шедевры на стенках вагонов метро, на школьных заборах, оградах площадок для игры в гандбол, и уходит на все часов пять-шесть кропотливого труда посреди глухой ночи. Рисуют, распыляя краску из пульверизатора, двое ребят: наиболее талантливый берет на себя очертания и теневые эффекты, второй только заполняет контуры. Двое других парней обычно стоят на страже — в конце квартала или у входа в депо. Домой художники возвращаются в кошмарном виде, с головы до ног перепачканные краской. Бдительные родители сразу догадываются, в чем дело. Наркоманы не обращают на такие мелочи внимания.

Главное — подобрать нужные тона. То есть наведаться в «Маккрори».

Сегодня на Дин-стрит собирается артель: временная, быть может, на один раз. Ее возглавляет Мингус Руд. В составе команды Лонни, Альберто, Дилан и сам Мингус. У них есть план, намеченная схема действий, которая, как и само мероприятие, придумана Мингусом. Может, он узнал все эти секреты от других ребят, но это не имеет особого значения. Команда находит его план блестящим и со всем соглашается. Точнее, они в восторге от предложения Мингуса, опьянены, окрылены.

«Маккрори» — это универмаг на Фултон-стрит. Через квартал от него есть еще А&С — «Абрахам и Строс» — восьмиэтажный монолит в стиле арт деко, машина времени, встроенная в блистательную магазинную утопию. Там страшновато: попахивает Манхэттеном, разгуливают охранники — бывшие копы, — а лифтеры носят униформу. На седьмом этаже А&С — гастроном с длинными полками, полными шоколада, на восьмом — игрушки, паззлы и отдел, в котором продают коллекционные монеты и марки. А еще — музыкальный магазинчик, откуда еще ни одному мальчишке не удалось стащить пластинку. Уличные хулиганы А&С не трогают, быть может, удерживаемые воспоминаниями о том, как ходили сюда в детстве, садились на колени Санта Клауса. Атмосфера в А&С чересчур мечтательная.

В «Маккрори» провернуть дельце гораздо проще. «Маккрори» — это, по сути, подделка под «Вулворт». Тут пахнет попкорном, продают бижутерию, разложенную в витринах из оргстекла, есть фотобудка и закусочная. Дети заказывают там молочные коктейли на украденные здесь же деньги. На нижних этажах продают белье, детскую одежду и произведенные неизвестно кем паршивые кеды. Распродажи «Снова в школу» сменяются тыквами из гофрированной бумаги, те, в свою очередь, — нитями рождественских гирлянд, за которыми следуют валентинки, пасхальные штучки и летние акции. Над всем этим плавают записанные на пленку голоса. На первом этаже товары для дома. Вот сюда и направится команда Дин-стрит. У них все готово.