Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута

– Верно, но ты вот какой страхоты от Йокуля не слышал, – удовлетворившись состоянием копны, Снари побрел грести следующую. – В самую долгую зимнюю ночь перед солнцеворотом, когда устраивают пир в честь Одина, блот, к тому же священному дереву живьем привязывают красивую деву, тоже в красной шубке, шапочке, и сапожках. Замерзнет за ночь, или волки ее уволокут – значит, Один принял жертву.

– Так дёготь в Свитье купили-то? – спросил ловчий.

– На Нёт-острове у венедов взяли, – объяснил Йокуль. – Мало и дорого.

– Нуитская дурь, она всей торговле вредит, – ввернула Благута.

Ламби кивнул, не то в согласии, не то чтоб зря не связываться, и вновь обратился к Нафни:

– Раз уж тебе, молодец, так дома не сидится, мог бы на пару лет за славой податься не на юг, а на запад, с Любопытным Зверем или еще каким кораблем в Винланд. Там у Асы с Ксамехеле-ярлом во Фрамиборге охотиться на лютых волков, или древние альвские сокровища искать. Хотя с такими делами прямо через море от нас, сильные бойцы с мечами и поближе к дому…

Ламби замолчал и прислушался:

– Снари, помоги мне с колотушкой у телеги, а то у граблей что-то ручка ослабла.

Дойдя до телеги, ловчий вытащил из-под шкур на колотушку, а лук и стрелу, тут же нацелив оружие через межу в сторону кустарника в перелеске. Кормчий схватил копье и встал рядом.

– А ну выходи! – Йокуль погрозил в направлении перелеска двузубыми вилами. Поскольку зубцы были на две пяди окованы железом, а рукоять перехвачена железными кольцами, те же вилы могли запросто сойти и за боевую рогулину.

Кусты зашевелились.

– А, это медведь пещерный жирует! – нарочито громко сказал Ламби. – Сейчас я его стрелой подниму, а ты на рогатину примешь!

– Не стреляй, лендманн, – раздалось наконец из кустов.

Ветви ирги, на которых качались почти созревшие синеватые яблочки размером с крупную малину, раздвинулись. Взорам карлов предстали двое в некрашеных туниках из конопляной холстины со следами недавнего погружения в воду, путешествия через колючки и, судя по бурым пятнам, катания по куче свежего кабаньего помета. Он был подпоясан мечом, благоразумно оставленным в ножнах, с мешком за плечами. Она несла в руках изрядных размеров корзину с крышкой. Возрастом пришельцы оказались примерно посередине между Снари и Нафни, низкорослые, всклокоченные, со странным цветом кожи. Если про Рагнхильд поговаривали, что кто-то из ее предков на женской стороне сблуднул с альвом, при виде вышедших из кустов возникали подозрения, что их бабушки крутили шуры-муры с двергами, а то и с троллями, из тех, что помельче.

– Кто вы такие и почему по кустам прячетесь? – ловчий чуть опустил лук, теперь целя приземистому карлу с мешком не в грудь, а в ноги. – Насчет медведя я не шутил, мог ведь и стрелу пустить – они до ирги охочи!

– Я Эйстейн, а это жена моя Кромхильд. Мы из Оверхогдаля, что в Ямталанде.

– Это ж до Квенмарка рукой подать! – удивился Йокуль. – Сюда вас как занесло?

– Через Фрёсён, там мы челн украли, дальше вниз по реке, вдоль берега, и через проливы. В Вейлефьорде у устья реки челн перевернулся, дальше лесом.

– Ничего себе! Это вы долиной Грейса шли? А где в дерьмо вляпались? – полюбопытствовал Нафни.

– Погоди ты с дерьмом! С какой стати их из Ямталанда в Танемарк понесло, да еще через проливы на краденом челне? – перебил Ламби, наконец отпустив тетиву.

– Пришли дружинники Йормунрека конунга, сказали, кто из бондов не заплатит двадцати эйриров серебра, тех они с земли сгонят! У меня половины не хватило, я просил неделю отсрочки, в Мьяллеборг съездить, волчьи шкуры продать. А Рагнфрёд, кого Йормунрек над дружиной поставил… – Эйстейн замялся.

– Так что Рагнфрёд? – подбодрил его ловчий.

Карл с землистым лицом продолжал молчать. Вместо него, ответила его спутница, чьим щекам гнев даже придал какой-то цвет:

– Не отпустил, а взамен предложил Эйстейну за меня десять эйриров в счет недостачи!

Лица слушавших бондов вытянулись от удивления. После падения Слисторпа, на южном берегу Янтарного Моря понятие «рабыня» стало относиться почти исключительно к красою лепым, но диким, девам, не говорящим по-тански, изредка привозимым из-за морей каким-нибудь незадачливым карлом для плотских утех. После нескольких месяцев подхихикиванья соседей, полонянка обыкновенно осваивала танский язык и превращалась в вольноотпущенницу, а затем жену того карла, что ее привез. Впрочем, иногда, она становилась женой и совершенно другого карла. В последнем случае, хихиканье над бывшим рабовладельцем, естественно, возобновлялось. Но чтоб мужу предложили продать собственную жену, причем по цене, за которую нельзя было бы купить и хорошего щенка, например от знаменитого Хёрдакнутова волкодава Хоппа – это просто ни в какие ворота не лезло.

– Такого обычая отроду не было! Что ж вы Ямтамот [150] Так называлось собрание жителей древнего Ямталанда на границе современных Швеции и Норвегии. Теперь Йемтланд входит в состав Швеции, но с оговоркой о его особенном статусе как «Республика Йемтланд,» официально признанной на 51% серьезной. Честное слово. не созвали? – Йокуль не на шутку рассердился.

– Что такое Ямтамот? – шепнул Нафни.

– Это вроде тинга, но могут участвовать и тролли, – шепотом же объяснила ему Нидбьорг.

– Рагнфрёд с дружинниками Ямтамот разогнали, мьяллеборгский всполошной колокол скинули с колокольни, а законоговоритель спрятался у троллей, чтоб его не убили, – объяснил Эйстейн. – Мы решили, хутор так и так потеряем. Лосей и овцебыков я выпустил, пошли через мост над озером во Фрёсён, там Рагнфрёд спал пьяный в корчме…

– Ну, что опять мнешься? – сказал Ламби. – Ты разбудил его и вызвал на поединок?

– Да нет, на поединке он бы меня уложил. Просто горло перерезал, а потом мы лодку украли и от озера вниз по реке пошли.

Ловчий снова стал поднимать лук.

– Погоди. – Йокуль задумался. – Если Рагнфрёд Ямтамот разогнал и собирался законоговорителя убить, он сам был уже вне закона, стало быть, резать можно? Но лодку-то красть все равно нельзя? Тьфу, ямталандцы дикие, нам вас теперь судить, что ли?

– Чур меня от нуитских лешаков, – внесла свое веское слово Благута. – Пусть проваливают, откуда пришли!

– Какие ж они нуитские, – обоснованно возразил Йокуль. – Ямты – они не нуиты и не снорги, они сами по себе. Или были сами по себе, пока Йормунрек дружину не послал. И на Ямталанд хочет руку наложить? Сдается мне только, плохонько у него это выйдет.

– Вот что, – решил Ламби. – Оставаться здесь вам и впрямь не след, а через пару недель, из Хейдабира еще один корабль в Винланд пойдет. Его несколько беглецов с севера уже ждут, двумя больше, двумя меньше… Пусть у Карли голова болит – брать вас, или нет.