Горан Войнович - Чефуры вон!

А больше всего меня бесит, когда они пишут Марко Дйордйич. Уроды неграмотные, мать их. Сегодня я первый раз в жизни пошел почту проверить и нашел там письмо для Ранки Дйордйич. Я чуть было не послал почтальона куда подальше с этим письмом: у нас таких нет! Если бы это был какой-нибудь счет за электричество или телефон, я б его стопудово послал. Валили бы они со своим Дйордйич на три веселые буквы. Мне в школе постоянно трахают мозг с этими их падежами и склонениями: госпожа, госпожи и прочая хрень, — а сами не могут одну фамилию написать. Джорджич. Так сложно? Восемь букв. Два «дж» и мягкий «ч» [79] Два «дж» и мягкий «ч» — Đ, ć — буквы сербского и хорватского алфавита, которых нет в словенском алфавите. По-словенски фамилия героя пишется Djordič (с твердым «ч»); по-сербски — Đorđić. . На каждой долбаной клавиатуре они есть. Вот это как раз тот самый национализм. Они нас, чефуров, терпеть не могут и специально так пишут. Нарочно делают вид, что не могут найти «дж» и «ч» на клавиатуре. Зато когда читаешь чернуху в газете: о всяких там ограблениях, мафии и т. д., — то у всех Хаджихафисбеговичей и Джукичей, и вообще у всех чефуров всегда правильно написано: «дж» и «ч». Будь их воля, они бы и жирно эти буквы выделили, чтобы уж все точно знали, что среди жуликов одни только чефуры. А когда спортивные новости читаешь, то здесь у всех Нестеровичей красуется твердый «ч». Туда же и Бечировичи, и Лаковичи, и Ачимовичи, и Заховичи, и Цимеротичи, и Бацковичи — все, короче. Прошли б они по Фужинам, посмотрели, где там у этих Нестеровичей на двери твердый «ч». Мать вашу. А вот если бы тот же самый Радослав Нестерович обокрал пункт обмена валюты, то мягкий «ч» у них бы всю страницу занимал. Эти самые грёбаные заморочки каждый день по мозгам долбят!

Нет у нас со словенцами никаких шансов. Когда мы еще на горшках сидим, предки им читают долбаных Педеньпедов и Муц Цопатариц, а нам — Йежовы Кучицы и Гргов Чвараков [80] Педеньпедов — Педеньпед (Pedenjped) — имя героя серии детских стихов, написанных словенским поэтом Нико Графенауером (1940); Муц Цопатариц — «Муца Цопаратарица» («Muca Copatarica»; «Кошка, которая шьет тапочки») — одна из наиболее известных и любимых словенских сказок Элы Пероци (1957); Йежовы Кучицы — «Йежева Кучица» («Ježeva kućica»; «Дом ежика») — сказка сербско-боснийского писателя Бранко Чопича (1915–1984); Грга Чварак (Grga Čvarak) — герой детских стихов хорватского поэта Ратко Зврко (1920–1998). . Вот тогда и начинается полная задница. Каждый идет своей дорогой, и нет такого бога, который бы нас объединил. Мы вроде и общаемся, и свои в доску, такие прям кореша и все такое, а ведь говорим совсем на разных языках. Общаемся так, по-соседски. Нет у нас общих клеток в крови, и всё тут. Мы чефуры — они словенцы, вот и всё. И ни хрена не поделаешь. Бранко Чопич и Йован Йованович-Змай [81] Йован Йованович-Змай — Йован Йованович (псевдоним Змай (Zmaj); 1833–1904) — сербский поэт, издатель детских журналов. во всем виноваты.

У нас на Фужинах есть соседи, а есть комшии. Ничего между ними общего нету. К примеру, на нашей лестничной площадке четыре квартиры: в двух соседи, а в одной — комшии. Соседка — это, например, Маршичка, у которой сын Перо, гашишник. Она и Радован постоянно трахают друг другу мозг на заседаниях домкома, и цветы эти ее, в горшках возле дверей, Радована бесят. Я с Перо только привет-пока. Он первые три класса ходил в нашу школу, а потом перешел в школу Прежихова Воранца [83] Прежихов Воранц (настоящее имя Ловро Кухар; 1893–1950) — словенский писатель и политический деятель. . Радован говорит, что Маршичка не хотела, чтобы ее сын ходил в школу вместе с чефурами, и вот теперь получила сына-наркомана. Радован ей теперь всю жизнь не простит, что она перевела Перо в элитную типа школу. С тех самых пор они и собачатся, а если при Радоване кто упомянет Маршичку, он сразу — «корова».

Следующая дверь, за Маршичкой, тоже соседи, Фурлан. Молодые такие, приятные, и двое детей у них. Фурланка — симпотная телка, только вид у нее какой-то «горнолыжный», короче, одевается, как все словенки. С Фурланом они только и делают, что каким-нибудь спортом занимаются, словенским, конечно: джоггинг, велоспорт, горные лыжи, — да еще детей с собой таскают. Дома их вообще не бывает: все время где-то мотаются. Ранке они ужасно нравятся, потому что вежливо ей говорят «здрасте», всегда в настроении, дети хорошо воспитаны, двери всегда придерживают и в лифте здороваются, ну и прочая муть-перемуть. А Радован вечно ворчит, что это ненормально — столько шляться везде, и вообще глупо так много времени на себя тратить. И каждый раз обязательно добавит: они типичные словенцы. А это совсем не комплимент.

Дальше идут наши комшии Ристичи, ясное дело, чефуры; их дверь соседняя с нашей, так что я их музон часто слушаю, когда Боле Pink TV врубает. Боле и Живка оба из Боснии, из одного села, где-то под Биелиной; у них две дочери, Снежана и Саня, обе замужние, а Снежана даже беременная. Боле работает завхозом в гимназии Бежиград, а Живка уже на пенсии, у нее там какие-то проблемы с сердцем или что-то типа того. Они наши комшии: к ним можно прийти в любое время — например, если ключи от квартиры забыл, или, скажем, в воскресенье вечером тебе вдруг яйца понадобятся, или когда Радован не может посмотреть какой-нибудь футбольный матч из-за того, что Ранка смотрит свою лабуду, тогда он точно идет к Боле. А когда Боле празднует Славу [84] Слава (Крестная Слава) — южно-славянский народно-православный обычай, празднование дня семейного святого, наиболее распространен у сербов. , Радован сруливает к ним и надирается там до усрачки. И стоит только зайти, сразу тебе: «О, Марко, где ты пропадаешь? Да как твои дела? Съеди мало. Попий нэшто. Давай поешь, вот мясо есть запеченное. Вот тебе специальное баскетбольное пиво». Боле и сам частенько заваливает к нам, если в чем-то не может разобраться и нужен совет, только вот он постоянно в чем-то разбирается и разобраться не может, а как придет, то уже рта не закрывает, говорит без остановки, и выпроводить его нереально. Он знает все, что происходит на Фужинах. Хуже всякой бабы. Знает про каждого всё, в курсе всего. Информбюро, блин, какое-то. Если бы он на полицию работал, то на Фужинах и преступности бы никакой не было.

Вообще я терпеть не могу, когда Боле вдруг сваливается на голову. Слышь, Боле, не пойти бы тебе? Обычно я тут же линяю, а сегодня так даже обрадовался, что Боле пришел и нарушил эту нашу тишину, встряхнул нас маленько. Боле слышал, что я был в полиции, и пришел порасспросить. Не то чтобы конкретно для этого пришел — он типа зашел уточнить, когда заседание домкома и всякая там лабудень, но мы-то сразу просекли, что он пришел разузнать, что там со мной стряслось. И вот он все темнит да темнит, все пытается нас на разговор вывести. Ну, Боле, давай уже, спроси напрямую.