Семен Скляренко - Святослав

– Почему когда-нибудь?

– А как же иначе?! Брань начинается, брат, и я иду!

– «Я иду»! – с досадой повторил Мутор. – Думаешь, мне легко, что ты идешь, а я – нет? Да разве только ты – вся земля поднялась, вся Русь…

– Кого князь кличет, тот и идет…

– Разве надо звать? – крикнул Мутор. – Слушай, Микула! Сам видишь, живется мне трудно. Кто я? Кузнец-кудесник. А что у меня есть? Погляжу вокруг – сердце надрывается… Кругом горы, Днепр как море. Любо мне все это: и город Киев, и Днепр, и эти луки.

– Любо, – задыхаясь, повторил Микула.

– Так как же я могу сидеть здесь, если вы уходите туда?

– Так ты пойдешь с нами?

– Пойду, брат, Русь зовет…

Вместе с воеводой Гудимой из далекого Новгорода вернулся и Добрыня. Новгородцы и вся словенская земля встретили их добром; побывали Гудим с Добрыней и у кривичей, поло-чан, мери, клич киевского князя долетел до Кеми, Корелы, Чуди – тьму людей привел с собой воевода Гудим в Киев-город. Большинство приплыло на лодиях, захватив с собою для далекой, трудной дороги все необходимое, многие другие спешили за ними пешие и конные.

Князь Святослав еще раз держал совет с матерью, пригласил на беседу воеводу Свенельда и брата Улеба.

– На Днепре половодье, – говорил князь, – и наши лодии пролетят через пороги, как птицы. Но, думаю я, надобно нам добираться к Дунаю не только по Днепру. Часть нашей рати пусть идет на конях и просто пеше через Тиверскую и Уличскую земли, а там соединимся и перейдем Дунай.

– Добро решил, князь, – согласился Свенельд, – чтобы с большими силами стать у Дуная. В поле пройдем спокойно, там ныне тихо, тиверцы и уличи дадут подмогу. Прикажи идти, не будем терять времени, княже!

– Еще об одном думаю, – продолжал князь, глядя в окно на берег Почайны, где видно было множество воинов, а на плесе стояли сотни прибывших из земель лодий. – Лодии через пороги поведу я, пешее же и конное войско пусть ведут князь Улеб с воеводой Свенельдом…

– Верно рассудил, княже, – согласился Свенельд.

– А может, лучше князю Улебу остаться в Киеве? – вмешалась в беседу княгиня Ольга. – Тебя не будет – кто останется править землями?

– Ты, мать-княгиня, будешь править, как и раньше, – ответил Святослав. – Негоже сынам Игоревым дома быти, аще люди их идут на брань. Так ли я говорю, брат?

Князь Улеб, который сидел, бледный и задумчивый, возле окна, громко ответил:

– Воля твоя, князь, и как велит наша мать-княгиня.

С этими словами он низко поклонился княгине Ольге и с какой-то мольбой и в то же время покорностью посмотрел ей в глаза.

– Будет так, как сказал Святослав, – промолвила Ольга. -Я останусь оберегать Киев и земли.

– Тогда скоро и двинемся, – закончил князь Святослав. -Велика наша земля, добрые в ней люди, не ждал я, что стол ко их придет на мой клич! Вот они, ждут у Днепра.

Стоя у окна, он как зачарованный долго глядел на ярко-з( леные, усыпанные весенними цветами горы, на голубые вод] Почайны и Днепра, на заднепровские леса и луки, на небо, п которому плыли нежные, почти прозрачные облака.

Князь Святослав не заметил даже, как подошли и стали позади, любуясь буйным цветением земли, небом, Днепром,, княгиня-мать и Свенельд.

Только князь Улеб не подошел к окну. Опершись на руки, он сидел в углу светлицы и, будто в пустоту, глядел перед собой.

Было чудесное утро месяца травня 968 года. Высоко, на макушке горы, и ниже, на склонах, сверкая позолоченными крышами, среди зеленых садов, омытый грозовыми весенними дождями, раскинулся Киев.

В это утро ворота на Горе – и Подольские и Перевесищан-ские – были раскрыты, мосты опущены, на городницах и башнях реяли знамена, а везде на заборолах в шлемах и с копьями стояли гридни со старшиной.

Со стен им хорошо видны зеленые, крутые, изрезанные оврагами склоны гор, новый, окруженный верхними и нижними валами город, хижины и землянки предградья, что тянулись темной полосой к Щекавице и далее, за Хоревицу и до Оболони, Подол, серебристая лента Днепра, уходящая в необъятную даль – к Вышгороду и Десне-реке.

На плесе Днепра, там, где среди лугов Оболони льнула к нему с правого берега голубая Почайна, колыхались на воде сотни лодий. Мастера не жалели сил, чтобы воину любо было глядеть на них, а врага охватывал бы страх: они красили их в различные цвета – красный, зеленый, голубой, вырезывали из дерева носы наподобие рогатых чуров с выпученными глазами, кабанов с острыми клыками, водяных с лысыми головами и надутыми щеками, див с длинными распущенными волосами. Когда налетал ветер и лодии начинали покачиваться на волнах, эти чудища, отражаясь в воде, смеялись, строили рожи, угрожали.

Надеяться на ясную погоду в Русском море не приходилось, там всегда могли налететь ветер, буря. Поэтому воины внимательно проверяли мачты и реи, делали заплаты на старых крапивных ветрилах, шили новые, к длинным цепям приковывали якоря.

Позже, когда стало известно, кто на какой лодии поедет, воины уложили свое оружие, щиты, копья, мечи, запас стрел. На самые большие лодии погрузили пороки, огромные луки и сохи для самострелов, мешки с мукой, пшеном, кадки с соленой свининой, с медом, порожние бочки для пресной воды, когда придется плыть по морю.

В это весеннее утро здесь, на берегу Почайны, собралось немало воевод, чтобы еще раз осмотреть лодии. Все было готово для далекой дороги, воины заканчивали грузить оружие и запасы еды. Тогда с Горы к Почайне спустилось еще много воевод и бояр, а с ними князья Святослав, Улеб и княгиня Ольга с внуками.

На одном из насадов, который предназначался для князя Святослава и морского воеводы Икмора, принесли жертву: зарезали петуха и его кровью окропили нос насада с княжеским знаком – двумя скрещенными внизу серебряными копьями.

После этого на лодиях и насадах начали поднимать якоря, ставить ветрила. Ветер крепчал. Лодии вздрагивали. Ветрила ползли все выше и выше, вот они достигли наконец рей. Насады и лодии тронулись с места, направились к противоположному берегу Почайны, круто повернули и, миновав ослепительно желтую косу, выплыли на днепровский простор. За тяжелыми насадами и лодиями двинулось множество небольших челнов – однодеревок и стругов.

Впереди мчался двухпарусный насад князя Святослава, точно большая птица, которая, расправив сильные крылья, летит над самой водой. За ним ключами – по три в ряд – плыли остальные лодии. Однодеревки и струги спешили по тихой воде, под самыми берегами.

Княгиня Ольга и воеводы с боярами долго смотрели с берега Почайны, как тают в голубой дали темные очертания ло-дии и как исчезают на небосклоне белые ветрила.

Князь Святослав стоял на помосте насада и глядел на берега, которые они теперь надолго покидали. Быстро текли днепровские воды; на всех насадах и лодиях ветер надувал пар] са, а берега стремительно убегали в туманную даль.