Франтишек Кубка - Избранное

— Господин Валленштейн будет курфюрстом, — слышал Турн в Загани от пана из Годиц. Пан из Годиц проживал в заганском замке Валленштейна и имел одну заботу — сторожить замок, чтобы там ничего не пропало и не разрушилось. Когда Валленштейн появится, пан из Годиц преподнесет ему замок в целости и сохранности и извинится за то, что спал в постели герцога.

— Валленштейн будет курфюрстом ex titulo regis Bohemiae [120] с титулом короля Богемии (лат.) . , — радовался граф Матес. — Я знаю и еще больше: Валленштейн объединится со шведскими войсками, id est nobiscum [121] то есть с нами (лат.) . , и войсками Саксонии, id est [122] то есть (лат.) . с Арнимом, который никогда не переставал ему служить. Император бежит из Вены. По мирному договору ему останется Штирия, Каринтия и, вероятно, некоторые итальянские княжества. Шведы получат Мекленбург и Померанию. А Чехия, Моравия и Силезия будут иметь короля Альбрехта Вацлава! Что же станется с Австрией? Не знаю, скорее всего, ее разделят между собой баварец и Ракоци… Вот так все будет устроено!

Иржи только недоверчиво качал головой.

— Тебя испортила англичанка, — твердил Турн. — Верь мне! Я хорошо понимаю Валленштейна. Он наш!

— Он еще никем не объявлен…

— Это произойдет скорее, чем ты думаешь!

Но пока ничего не происходило. Валленштейн послал против саксонцев хорватов. Арним отступил вплоть до самой Саксонии.

— Почему же Валленштейн наступает на саксонцев? — спросил Иржи Турна.

— Чтобы скрыть свои планы от испанских шпионов. Они вьются вокруг него точно мухи.

У Валленштейна в Стшелине двор был прямо-таки королевский.

Турн тихонько сидел в Стинаве-на-Одере. Это был паршивый городок. Шведами командовал полковник Дувалль, но подчинялся господину военному советнику, генерал-лейтенанту Турну. Их гарнизоны прохлаждались в Ополе, Бжеге, в Легнице, в Глогуве, в Свиднице, в Гливице и черт знает где еще. Вроцлав защищало собственное войско. Задумано все было отлично. В случае настоящей войны все эти войска могли бы защитить подступы к Одеру. Но граф Турн хорошо знал, что это не настоящая война. Валленштейн воюет для отвода глаз! Валленштейн не даст и волосу упасть с головы у шведов, а поэтому Валленштейн и граф Турн заодно.

Маррадас изгоняет из Силезии последних саксонцев. Но шведов он не тронет! Валленштейн не позволит ему повредить Турну, шведскому генерал-лейтенанту!

— Мы слишком далеко зашли, — ворчал Иржи. — Ждем, чтобы нас пощадил Маррадас!

— Маррадас так же послушен Валленштейну, как я — Оксеншерне! — кипятился граф Турн. — Валленштейн маневрирует. Я получил приветы от Трчки {207} 207 Трчка Адам Эрдман (ум. 1634) — чешский дворянин, офицер в армии А. Валленштейна, убит вместе с ним в Хебе. , господин канцлер! Вы знаете, кто такой Трчка? Самый приближенный к Валленштейну человек! Все было закручено уже в мае в ичинском замке, а потом в Стшелине. Я сам был там. И знаю, стало быть, побольше тебя, Герштель!

Турн беззаботно расположился за стинавскими окопами и попивал вместе с полковником Дуваллем тяжелое глогувское пиво.

В это время посол привез господину генерал-лейтенанту спешную шифрованную депешу из Легницы, гласившую, что императорская армия двинулась из Мальчице вдоль Одера, в северном направлении. Иржи принес депешу графу Турну.

— Объявим тревогу по гарнизону?

Турн засмеялся:

— У страха глаза велики. Я не боюсь валленштейновских маневров. И друг мой Дувалль тоже хорошо все понимает.

Пьяный Дувалль закивал головою.

Но утром граф Матес все же приказал занять стинавские укрепления и трубить тревогу.

Валленштейн приближался! И пусть это не был сам Валленштейн, который сидел в Стшелине и по ночам беседовал со звездочетом Сени, пусть даже не Маррадас, стоявший на саксонских границах, то была валленштейновская армия во всей своей силе и славе. Зарева над горящими деревнями указывали, куда она двигалась. Хорваты впереди, пушки посередине, а позади полки из Чехии и валлоны. Были среди них и ирландцы, главным образом офицеры. Хорватами командовал дикий Иллоу.

Но тревога тревогой, а в общем-то Стинава была чертовски дырявой плотиной и не могла удержать валленштейновский поток. Что же Валленштейн, спятил, что ли? Что он к нам пристает? Все это commedia maledetta [123] проклятая комедия (ит.) . , как называли войну в Венеции, или этот ренегат и предатель все делает всерьез? Да что он, хочет нас переловить и повесить, что ли? Или думает отослать в Вену, где нам отрубят голову?

К утру полки Валленштейна обвились вокруг Стинавы, наполненной насмерть перепуганными силезцами, как змея вокруг крысы. Ох уж эти силезские немцы, вылитые Скультетусы. Рыжие, веснушчатые, большеротые и жадные до денег! Граф Турн деньги у них отбирал. В качестве контрибуции и тому подобное. Он отбирал деньги и у жителей Вроцлава, сам собирал таможенную пошлину.

А Валленштейн деньги обещает и иногда их дает. Конечно, он подкупил и магистрат в Стинаве! Значит, у Турна есть враги и внутри этого паршивого городишки, и перед его воротами!

Господин Дувалль начал стрелять из окопов. И хоть те несколько пушек, что были у него, здорово надымили, но хорваты только посмеялись над ними.

— Предположим, мы сдадимся. Что тогда будет? — вслух рассуждал граф Турн.

Дувалль ходил по окопам и непрестанно ругался. Ко всему еще опустился туман, невозможно было разглядеть собственную руку.

Валленштейновские трубы слышны были перед самыми глогувскими воротами, а по Одеру подплывали под покровом тумана все новые лодки с валленштейновскими солдатами. Что нужно этому трубачу?

— Чтобы мы капитулировали!

— Никогда! — воскликнул Турн. — Турн мажет быть побежден в сражении, но никогда не капитулирует!

Все это происходило ранним утром.

Вечером граф Матес сидел в подвале магистрата за столом вместе с диким Иллоу, который отнюдь не выглядел диким, а, напротив, был тих как ягненок. Сидел с ними и канцлер Турна, Иржи из Хропыни, и два молодых валленштейновских капитана из полка Шафгоча.

— Если я в плену у герцога Фридландского, то я согласен быть пленником, но предателем я не буду! Я готов положить свою старую голову на плаху. Пусть меня пошлют в Вену. Но подписывать я ничего не буду, — раскричался Турн.

Дикий Иллоу проблеял что-то кротко, как ягненок.

Стольники в расшитой галунами одежде подавали жареных куропаток и венгерское вино. Господа принялись за еду. Начался настоящий пир. Иржи не хотелось есть. Господин Иллоу посмеивался над ним. Он сказал:

— У дукатов, вина и еды происхождение роли не играет.

Он хотел сказать, что деньги врага не пахнут, а вино пахнет одинаково, из чьих бы подвалов оно ни было.