Александр Кузнецов - Купина

Самой, пожалуй, характерной чертой русских усадеб стали сравнительно узкие липовые аллеи. Прямые и нестриженные, они уводили от дома к реке, к обрыву, с которого открывались необозримые дали, или вели к пруду, к беседке. Даже самые простые усадьбы, где стоял незамысловатой архитектуры деревянный домик с такими же флигелями, обязательно имели липовую аллею. «Тенистые аллеи» воспеты многими русскими поэтами от Пушкина до Бунина. Помните, как Пушкин вспоминает «милую Сушкову»?

А вот у Бунина:

Возле такой аллеи похоронен Лев Николаевич Толстой [62] Говоря о садово-парковом искусстве, мы опирались на фундаментальный труд Д. С. Лихачева «Поэзия садов». Л., Наука, 1982. .

Как-то с шестого этажа института физкультуры я увидел остров, весь Государев двор в новом для себя ракурсе — «с того берега». Была поздняя осень, деревья уже оголились, и Государев двор хорошо просматривался. Но с этой точки он выглядел для меня странно, непривычно. «Что бы ты подумал, — спросил я сам себя, — если бы так же, как очень многие люди, почти все студенты и преподаватели института, впервые увидел бы Измайловский остров именно отсюда?» Вероятно, я бы подумал, что вижу старинный монастырь. Отгороженный водой и стенами двор, церковь, башенки-шатры… Да, скорее всего, монастырь.

В детстве никогда не приходилось видеть остров издалека. «На том берегу» бывал, и не раз. Именно здесь, напротив нынешнего института физкультуры, через пруд был перекинут легкий деревянный мостик. Прямо за ним шла редкая цепочка изб. Но была ли это деревня или просто отдельно стоящие дома, теперь уже не помню. Запомнился только большой, как говорили, помещичий дом. В этом деревянном доме располагалась детская консультация.

Переходить этот мостик мы переходили, но видеть остров не могли, ведь для этого надо было подняться на уровень шестого этажа, а в то время самым высоким домом Измайлова была бывшая богадельня. Двадцатипятиэтажные дома, смотрящие своими окнами на Измайловский остров, просто не смогли бы уложиться в наше воображение. Это не могло даже присниться во сне, настолько было невероятным. А ведь именно так, с высоты птичьего полета видят теперь Государев двор не только студенты института физкультуры, но и гости Москвы из окон гостиниц-небоскребов, смотрят и гадают, что бы это могло быть, что за старина?

Когда я пришел сюда осенью 1980 года, то был поражен и обрадован. За те несколько месяцев, что меня не было в Измайлове, реставраторы успели восстановить весь юго-западный угол Государева двора, построили Стрелецкие палаты, бывшие позднее казармами служителей богадельни, и соорудили все остальные палаты юго-западного угла до самого солдатского (Семейного) корпуса. Внутри Государев двор очистили от мелких застроек и мусора, а растущие внутри двора деревья проредили. Появился простор. Вдоль проложенной между западными и восточными воротами дорожки открылся вид на главы Покровского собора. Хотя работа была еще не закончена и в окнах палат еще не вставлены стекла, увиделся, наконец, весь Измайловский исторический архитектурный комплекс целиком, так, как он будет выглядеть через несколько лет.

Было воскресенье, ясный день с первым морозцем. Навстречу мне шли по дорожке празднично одетые люди, некоторые с фотоаппаратами. Я вдруг понял, что Измайлово, как памятник русской культуры и истории, состоялось. Пусть здесь еще не работает музей; пусть в бывшем помещении сушильни функционирует еще районный вытрезвитель, из-за которого это место называют «островом невезения»; пусть нет еще церкви Иосафа Царевича, обозначенной на висящем у Триумфальных ворот плане по фундаменту, но уже произошло рождение нового Измайлова, возродившегося в новом качестве — Измайлова, как любовно ухоженного уголка русской истории трех эпох: середины XVII века, середины XIX столетия и наших дней. Восстанавливается связь времен.

Так радостно было видеть эту связь, что захотелось низко поклониться, прямо здесь, посреди Государева двора, энтузиастам-реставраторам и их руководителю — Николаю Ивановичу Иванову.

Стояла на Измайловском острове еще одна церковь, замечательное архитектурное сооружение XVII века. Она называлась храмом Иосафа Царевича Индийского, а в разговорах Измайловских мальчишек именовалась «той, которую сломали». Но вот теперь, когда я стал все вспоминать, всплыло и другое ее название, хранившееся где-то в глубине памяти и до сей поры не проявлявшееся — Красная церковь. Хотя храм на всех его изображениях выглядит белым, но в состав строительных материалов входил и кирпич. Церковь превратилась в груду развалин в 1937 году. Куча красного битого кирпича всю войну лежала еще неподалеку от Семейного корпуса.

А. Чиняков провел большое и весьма интересное исследование этого памятника архитектуры, воспроизвел в своей работе полную реконструкцию здания [63] Чиняков А. Архитектурные памятники Измайлова. — Архитектурное наследство. М., 1952. Т. 2. .

Церковь Иосафа Царевича Индийского замечательна тем, что она явилась первым сооружением нового архитектурного стиля, получившего название «московского» или «нарышкинского барокко». Построена она в 1679 году. Иван Снегирев (честь ему и хвала!) первым датировал эту постройку, найдя в 1824 году две медные закладные доски под престолами верхней церкви «во имя св. пустынножителя Иосафа Царевича Индийского» и нижней церкви этого же здания — «в честь всех Святых».

Очень симпатичен мне Иван Снегирев. И хотя именно здесь, на этой странице не совсем, может быть, уместно говорить о нем, но промолчать тоже трудно. И. А. Снегирев был «профессором латинской словесности и древностей» Московского университета. Среди его студентов были Гончаров, Герцен, Огарев, Белинский, Станкевич, Аксаков и многие другие выдающиеся русские люди. В воспоминаниях И. А. Гончарова мы найдем самые теплые слова об И. М. Снегиреве. На лекциях он балагурил, сдабривал их остротами и анекдотами, часто наживал врагов своими шутками и розыгрышами, но был горячо любим студентами. Я не знал этого, но словно чувствовал, читая его добрые рассказы об Измайловских древностях.

В своем первоначальном виде церковь Иосафа, строившаяся одновременно с царскими хоромами в 1676—1678 годах, до нас не дошла. После смерти Федора Алексеевича развернулась острая борьба за власть. Софья избирает в это время своей резиденцией Измайлово, а церковь Иосафа становится ее придворной церковью. Честолюбивая Софья решает перестроить ее. Летом 1685 года переделываются переходы из хором в церковь, а в 1687 году перестраивается и сам храм. Царевна воспитывалась ученым монахом и писателем Симеоном Полоцким, знала польский язык и покровительствовала западным веяниям в религии, литературе и искусстве. Тому способствовал также ее «галант» князь В. В. Голицын, известный западник, пользовавшийся большим влиянием в тогдашних московских придворных кругах. Он любил строить и за семилетний период правления Софьи построил в Москве, по свидетельству француза Невиля, более трех тысяч каменных зданий. Допустим, цифра преувеличена, но известны многие прочные сооружения в Москве, построенные в эти годы В. В. Голицыным, такие, как его собственный дом в Охотном ряду, Посольский приказ в Кремле и каменные палаты Присутственных мест возле Красной площади. Князь Голицын сам руководил перестройкой церкви Иосафа Царевича, дело шло быстро.