Эдвард Резерфорд - Русское

– Ты лишь взглянул на нее и понял, что это судьба?

– Так и было.

Степан словно был чем-то одурманен. Даже когда он говорил, вид его заставлял Андрея заподозрить, что мысли друга витают где-то очень далеко.

– Мой славный, мой бедный Быкушка, но что ты собираешься с ней делать? Ты же не можешь взять ее с собой в лагерь?

Степан медленно склонил, соглашаясь с другом, свою большую голову:

– Знаю. Я думал об этом. Я найду батюшку, который сможет нас обвенчать, и мы вместе отправимся на Дон.

– Ты покинешь меня?

– Пришло время. – Голос Степана прозвучал торжественно.

– Ты бы поговорил с ней сперва…

– Да, – сказал Степан, медленно поднимаясь, – я должен с ней поговорить.

С этими словами он медленно направился туда, где, скрытая вечерней тенью, сидела девушка. Тихонько взяв ее руку, Степан подвел ее к огню и усадил рядом. Андрей, как ему ни было любопытно, оставил их наедине. И тогда Степан мягко заговорил с ней.

Некоторое время Андрей наблюдал за ними издалека. И не он один: другие казаки тоже поглядывали в их сторону. Что за странный человек этот могучий бородач, право слово!

Девушка говорила мало, задумчиво глядя на Степана своими огромными глазами, иногда вставляя слово или два, словно подсказывая ему что-то. Кто она была? Пятнадцатилетняя девчонка, отца которой зарубили у нее на глазах всего несколько часов назад, а сейчас она сидит с этим странным казаком, который вбил себе в голову, что хочет на ней жениться. И все же, подумал вдруг Андрей, вдвоем они напоминают учительницу и ее ученика, маленького мальчика: что-то в ее сдержанном, с отпечатком пережитой трагедии юном лице заставляет ее выглядеть старше Степана – а может, и любого из них.

Наконец Андрей отправился спать. Но, внезапно пробудившись несколько раз за эту короткую летнюю ночь, он видел их все так же сидящими на прежнем месте, тихонько беседующими в янтарных отблесках слабого огня в очаге.

Что Степан говорил ей? Кто знает, какие странные мысли появлялись на свет в этой удивительной, серьезной голове? Пытался ли он обратить ее в свою веру? Рассказывал ли ей о землях Задонщины, откуда он был родом? Рассказывал ли про свою жизнь или бог знает какие сказки и суеверия, которых помнил так много? Может, рассказывал о красоте бескрайней степи, пряном аромате трав или о своей вере в возможность всеобщего братства. Но что бы он ни говорил ей той ночью, Андрей знал: его друг, уверившийся, что эта еврейская девушка и есть та самая суженая во плоти, до дна излил ей всю свою душу.

И она слушала, слушала – не прерывая.

«Она, кажется, узнала об этом человеке больше, чем некоторые жены о своих мужьях за всю жизнь», – с улыбкой подумал Андрей, в третий раз проваливаясь в сон.

Когда небеса начали светлеть, Андрей, приоткрыв глаза в полудреме, увидел друга роющимся в своих вещах рядом с его постелью. Сквозь сон он тем не менее отметил, что девушка стоит у огня и что на простодушном лице друга застыло выражение невероятного возбуждения, словно бы кто-то только что поведал ему какую-то поразительную, сверхъестественную тайну. Он еще более, чем до этого, выглядел одурманенным. Сам скорее спящий, чем бодрствующий, Андрей смутно видел, как вдвоем они покинули острог и Степан при этом выглядел как сомнамбула. Подумав так, Андрей вновь забылся глубоким сном.

Несколько минут спустя тишину пронзил душераздирающий крик, от которого проснулись все, кто был в остроге. Резко пробудившись, Андрей вскочил и бросился к воротам, где нашел нескольких дозорных, растерянно озиравшихся по сторонам. Растолкав их, Андрей ринулся вниз по тропе.

Степан стоял на берегу реки с еще дымившимся пистолем в руке. Дева лежала у его ног. Она была мертва.

Казак стоял неподвижно. Будто не видя подбежавшего к нему Андрея, он продолжал смотреть на нее с выражением недоверия и недоумения на лице. Когда Андрей попробовал взять его за руку, он почувствовал, что тело друга будто окаменело.

Несколько минут они стояли неподвижно в бледном свете разгоравшегося утра. Затем Степан позволил Андрею забрать из его рук пистоль, тело его внезапно обмякло и он покорно поплелся вслед за другом вверх по склону.

Лишь после того, как он усадил словно бы помешавшегося Степана и заставил выпить вина, Андрей смог добиться от него путаного пересказа происшедшего.

Во время их длинной ночной беседы девушка, видимо, сумела понять этого простодушного, суеверного здоровяка даже слишком хорошо. Она пообещала ему стать его женой, отчего он пришел в экстатическое состояние. Он готов был довериться ей полностью. И тогда, ближе к утру, когда он, как ему самому показалось, был словно одержим волшебными чарами, она поведала ему свой удивительный секрет: «Нам и правда суждено было встретиться, Степан. Я ждала тебя. – В этот момент она улыбнулась. – Ты должен знать: я волшебница».

Она хотела доказать это. Если он отведет ее в какое-нибудь уединенное место, она сможет доказать ему это.

«Ты можешь выстрелить мне прямо в сердце, а я останусь невредимой. Пойдем, я покажу тебе».

И этот простак поверил, он сделал так, как она сказала… Даже теперь он не вполне понимал, что его наивная вера в судьбу потерпела крах. Он упорно мотал головой:

– Этого не может быть. Она просто без чувств.

Никому из казаков, за исключением Андрея, не пришло в голову, что смерть была девушке желанней угрозы попасть в руки христианина, пусть даже руки столь бережные.

Чуть позже Андрей пошел посмотреть, как ее хоронят. Некоторое время он колебался, не взять ли с собой ее брата, однако в итоге решил, что лучше не стоит. Подумав, что паренек будет рад иметь что-то в память о сестре, он осмотрел ее тело и обнаружил на шее древний маленький медальон с изображением трезубца. Не имея понятия, что это, он тем не менее решил отдать его осиротевшему мальчику.

Девушка была похоронена в безымянной могиле на краю бескрайней степи. А ведь путешествие за Дон со Степаном могло бы привести ее на родину предков-хазар, о чем она, конечно, совершенно не догадывалась.

Что до Степана, тем же утром он нашел для себя объяснение происшедшему – объяснение, которое остальных только привело бы в изумление:

– Это все та рысь. Должно быть, она все же посмотрела на меня. Вот что произошло.

В полдень Андрей и его товарищи отправились в путь, желая разведать, где находится сейчас армия магната Вишневецкого.

Не только Русское, но и все земли Украины затопила в 1648 году волна безжалостных еврейских погромов. Письменные источники сохранили для нас истории не менее странные, чем Степаново сватовство.

Вряд ли возможно точно сосчитать, сколько людей иудейского вероисповедования было убито в те дни, однако можно с уверенностью сказать, что количество жертв исчислялось десятками тысяч… А также то, что этим годом отмечено в истории этих земель начало ужасной традиции систематических погромов, не искорененной вплоть до новейшего времени.