Эдвард Резерфорд - Русское

А потом он увидел, что остальные его люди и жители села, собранные Степаном, убивали евреев.

Андрей поморщился. Он и сам любил евреев не больше поляков и не возражал бы, если бы эти люди были вооружены и погибли в бою. Но они были безоружны. Один пытался отбиваться палкой, но долго это не продлилось. Тут Андрей увидел нескольких людей своего отряда, силой волокущих упирающихся женщин и детей.

– Прекратите! – приказал Андрей, и после того, как это не возымело действия, а одна из женщин упала не землю, вскричал: – А ну прекратить немедленно! Это приказ!

Казаки на сей раз послушались, но не жители села.

– В колодец еврейских щенков!

– Нам нужен колодец.

– В реку, значит! – завопил другой голос.

Они утопят их. Андрей вдруг с отвращением понял, что ничего не может сделать, чтобы помешать им.

– Господин Андрей, – вдруг услышал он громкий шепот, доносившийся из окна одного из домов. – Господин Андрей…

Он заглянул в окно и увидел Янкеля. А он и забыл, что этот тоже здесь.

– Господин Андрей, я узнал вас… Пощадите нас, благородный господин. Иначе нам не сдобровать…

Андрей смотрел на него безо всякого выражения.

– Я никогда не делал вам ничего плохого, – отчаянно продолжал Янкель. – Вы моя единственная надежда…

Андрей сомневался, что сможет помочь еврею, и не нашел ничего лучше, как сказать:

– Ты забрал у моего отца лошадь.

– Но не лучшую! Та, что я взял, не стоила и половины того, что он был мне должен; если хотите – берите ее обратно! – Он судорожно глотнул воздуха. – Приговорите меня к казни… Убейте меня своей рукой, но, молю, пожалейте детей!

– Открой дверь.

Они вошли внутрь. В главной комнате дома было сумрачно и явственно витал аромат вина. Он увидел перед собой тучного старого еврея, а за его спиной девушку лет пятнадцати и мальчика то ли восьми, то ли девяти лет. Андрей вдруг понял, что не видел девочку уже несколько лет, с тех самых пор, как отбыл учиться в семинарию, и за эти годы она превратилась в поразительную черноволосую красавицу с миндалевидными глазами и изящно изогнутым носиком, как у турчанки. Мальчик тоже был очень красив.

– Хорошо, – сказал Андрей, – я попробую. Но без помощи мне не обойтись. Степан, поможешь мне выручить этих евреев?.. – начал было он, но осекся, взглянув на друга: Степан явно не слышал ни слова. Он остановившимся взглядом пристально смотрел на девушку – так, будто увидел призрака.

Однако Янкеля им спасти не удалось: по своей собственной вине он спустя несколько минут лишился жизни. Еврей был так счастлив оказаться под защитой Андрея и его могучего друга, что бездумно пошел к двери и первым вышел из избы на улицу. Возле двери стояли двое крестьян – один с топором, другой с косой – и, увидев несчастного, немедленно набросились на него, так что еврей даже не успел произнести ни слова, чтобы сообщить об Андреевом покровительстве.

Когда Андрей вслед за ним вышел из дома, Янкель был уже мертв.

Первым делом следовало сделать несколько вещей да допросить двух оставшихся в живых поляков: вырыть две ямы для захоронения тел – одну для поляков, другую для евреев. Сделать это он приказал жителям Русского. Ну а третьей задачей было поехать навестить отца.

С собой Андрей взял мальчика.

Солнце только что закатилось за горизонт, когда Андрей добрался до отцовского хутора. Старый Остап пребывал в самом жизнерадостном настроении. Из-за событий последних месяцев Мордекай не имел возможности следить, как Остап исполняет его поручения, а потому Остап и не думал этим заниматься. Он только и делал, что пил вино да спал под открытым небом.

– Все, все знаю! – заорал он при виде подъезжающего Андрея. – Мальчишка из села прибегал, рассказал мне про тебя. Эх, жаль, не предупредил ты меня, с какой радостью я бы тоже поучаствовал в бою!

Остап был рад коням, но, услышав вторую просьбу сына, удивленно поднял бровь:

– Просишь, чтобы я приютил еврейского щенка?

Андрей рассказал ему, что случилось.

– Я не могу оставить его в лагере, там ему не жить. Что, я должен, по-твоему, просто отдать его им на растерзание?

Старый Остап мрачно нахмурился, не желая показать, что ему и самому жаль мальчишку.

– Он должен покреститься, – буркнул он. – Тогда будет помогать нам на хуторе.

Андрей вернулся к мальчику:

– Это единственное место, где ты будешь в безопасности. Люди не любят связываться с моим отцом. Но ты должен будешь перейти в православие.

– Никогда, – гордо вскинулся мальчик.

Андрей помолчал, а потом сочувственно посмотрел ему в глаза:

– Я обещал твоему отцу, что спасу тебя, и должен сдержать слово. Но ты должен помочь мне. Понимаешь? Пока ты живешь здесь – ты православный.

Мальчик посмотрел на него, по-прежнему с вызовом, но уже понимая мысль Андрея.

– Ну вот и покрестили, – удовлетворенно кивнул тот.

Многого добиться от польских пленников не удалось. Забрав все, что у них было, казаки выпустили их в лес. После этого, пока его компаньоны устраивались на ночь, Андрей отправился за реку. Он шел к Анне.

Нечасто ему доводилось за прошедшее время вспоминать об Анне; учитывая его бурную жизнь, это было не слишком удивительно. Однако теперь, оказавшись перед наглухо заколоченным домом, Андрей был поражен и растерян.

– Где же они? – спросил он соседей.

– Старик с сыном ушли, чтобы вступить в ваш казацкий лагерь, а жена его уехала к сестре, в деревню под Переяславлем.

– А что же Анна?

– Анна? – недоверчиво переспросил сосед. – Ты разве не знаешь? Поляк забрал ее, давно. Станислав пришел к ним сразу, как из дому уехали мужчины. Прожил у них несколько дней, а потом увез ее с собой. Украл на рассвете.

Андрей едва мог поверить в это. Сперва этот надменный поляк захватил его хутор и унизил отца. Теперь похитил возлюбленную.

– Куда он ее увез?

– Кому то ведомо? В Польшу, наверное…

Полный печальных мыслей, Андрей вернулся в острог. Кажется, невеста потеряна для него навсегда.

«Но я найду ее», – поклялся он себе. А что до Станислава, с ним у него может быть только один разговор.

Если что-то и могло отвлечь Андрея от мыслей о его потере, то лишь то удивительное событие, что приключилось с его другом. В то время как Андрей лишился невесты, Степан, кажется, обрел ее. Можно ли было предвидеть, что из всех девушек на свете он выберет юную еврейку! Как ни горевал он над своей бедой, Андрей еле удержался от смеха.

– Но она же еврейка, Бычок ты мой дорогой, – высказал он другу свое сомнение, когда они вдвоем присели у очага.

– Она примет крещение, – ответил Степан.

– Она так сказала?

– Я знаю, что примет.

– Но почему она?

– Не знаю, – признал этот странный человек. – Я просто уверен в этом.