Эдвард Резерфорд - Русское

– Разве так, братья, положено обращаться с храбрыми казаками? – взывал он к толпе.

– Не бывать такому!

– Так ли следовало отплатить нам за верную службу? Ибо за то, что жертвуем мы своими жизнями в бою, в мирное время относятся они к нам хуже, чем казак к дворовому псу!

Речь близилась к кульминации. Богдан многозначительно оглядел своих слушателей:

– Будем ли мы терпеть вечно, глядя, как братьев наших, жен, отцов и матерей, детей наших без жалости убивают, или выйдем на бой?

– На бой! – взревели тысячи глоток.

Теперь вперед выступил атаман и зычно крикнул:

– Есть у меня к вам слово, братья-казаки.

– Говори! Говори! – откликнулись тысячи голосов. Все было давно уже решено, но формально нужно было проголосовать.

– Предлагаю выбрать Богдана Хмельницкого командующим нашим войском и представителем всех украинских казаков, нашим гетманом. Согласны?

– Согласны! – закричали все как один.

– Несите же бунчук.

Тут Андрею показалось, что сердце в его груди замерло на мгновение, пропустив удар. Несли бунчук – воздетый на копье конский хвост: трепещите, польские паны и оттоманские турки, ибо казаки будут биться не на жизнь, а на смерть.

– Выступаем на рассвете, – объявил новоизбранный гетман.

Немало в долгой жизни человечества отыщется лет и пострашнее 1648 года в истории Польши. И теме не менее в анналах людской жестокости и глупости – которые, увы, с тех пор мало изменились – год 1648-й заслуживает особого упоминания.

Это был переломный момент русской истории.

С середины апреля армия Хмельницкого – восемь тысяч казаков и четыре тысячи крымских татар – продвигалась вдоль восточного берега Днепра вглубь степей. Впереди войска несли красную хоругвь с вышитым образом архангела Михаила.

В Речи Посполитой знали о готовящемся казацком восстании.

Коронный гетман магнат Потоцкий расположил свой штаб на западном берегу, в ста тридцати километрах ниже Переяславля. Отсюда послал он навстречу казацкому войску два отряда. Один, под командованием его сына, состоял из полутора тысяч польских воинов и двух с половиной тысяч реестровых казаков, состоявших на службе в польском войске; другой – еще из двух с половиной тысяч казаков регулярного польского войска и немцев-наемников. Оба отряда должны были стать гарнизоном в крепости Кодак.

Проявлением невероятного легкомыслия и самонадеянности видится предположение, что эти войска могли сохранить лояльность польскому командованию, особенно учитывая, что в них уже просочились лазутчики Хмельницкого. Лишь завидев бунтовщиков, второй отряд, перебив немцев и верных полякам офицеров, присоединился к казачьему войску. На следующий день, 6 мая, несчастный Потоцкий-младший обнаружил, что его казаки также перешли на сторону бунтовщиков. После краткой осады его лагеря на берегу потока Желтые воды остатки отряда Потоцкого были перебиты.

Объединенное казацко-татарское войско встретилось с основными силами поляков десять дней спустя близ городка Корсунь, в пятидесяти километрах юго-западнее Переяславля.

Битва при Корсуни закончилась полной победой. Потоцкий и не менее восьмидесяти польских магнатов были захвачены в плен. Драгоценных боевых трофеев хватило всем. Кроме того, в результате битвы казацкое войско заполучило сорок одно орудие и тысячи боевых коней.

Весть о славной победе распространилась, подобно лесному пожару. И вся Украина восстала, услышав эту весть.

Андрей со Степаном разбогатели.

Они сражались плечом к плечу, прорубаясь сквозь ряды польских солдат; и если ослепленный боевым ражем Степан шел вперед напролом, Андрей не только являл чудеса храбрости, но и прикрывал друга с тыла и мудро направлял его, так что сам Хмельницкий, заметив эту пару, сказал: «Здоровяк – бравый вояка, а юнец еще и хитер». По окончании битвы, когда войско безудержно бражничало, буйно праздновало победу, гетман сам подошел к друзьям и вдобавок к и так немалой добыче одарил каждого шестью лучшими польскими конями.

– Еще одна битва, – сказал другу Андрей, – и ты сможешь обзавестись собственным хутором.

Самая большая награда досталась, однако, союзникам-татарам: им передали всех польских пленников, за каждого из которых причитался славный выкуп. Большая группа татар выдвинулась в Крым, сопровождая этих пленников.

– Татары везде снищут богатство, – сказал Андрею Степан.

– Что ж, они дрались как черти, – одобрительно возразил юноша.

– Возможно, – печально ответил Степан. – Но мне их повадки лучше знакомы. Поживем – увидим.

Для Андрея это было волнительное время. Наконец он чувствовал себя настоящим казаком и полноправным членом войска. Но то был переломный момент не только в его личной судьбе, но и в масштабных политических событиях, к которым он оказался причастен.

Восстание Богдана Хмельницкого не могло бы случиться в более удачное время. Вскоре после унизительного разгрома польских войск при Корсуни пришла весть, что польский король скончался. Власть в Варшаве – временно, до того как будет избран новый король, – перешла в руки канцлера и архиепископа. Богдан застал Речь Посполитую в ее худшие дни.

Пришло время дипломатических игр. Из польской столицы в Москву и Оттоманскую империю были отправлены послы. Султана убеждали отозвать татар, его вассалов. Московитского царя, если дорог ему мир с Речью Посполитой, просили прислать войска и приструнить крымских татар. К польской шляхте обратились с призывом набирать рекрутов по своим имениям.

Тем временем со всех концов Украины доходили слухи о все новых и новых крестьянских бунтах против польских панов, а в казацкий лагерь беспрерывным потоком тянулись люди – конные и пешие, вооруженные и с пустыми руками, – но все равно рвущиеся в бой.

Между тем Богдан Хмельницкий спокойно отправил собственных гонцов к полякам и к московскому царю, продумав, как столкнуть их лбами.

– Скоро заживем по-новому, – радовался Андрей.

– Увидим, – отвечал ему Степан.

В разгар этих событий Андрей получил разрешение ненадолго отбыть в Русское. Степана он пригласил поехать с ним.

Сам Андрей имел два повода съездить домой: ему хотелось повидаться с родными, убедившись, что они живы и здоровы, а заодно отвезти домой добычу и лошадей. Отец мог бы продать нескольких и приберечь для него вырученные деньги.

Но заинтересован был в этой поездке и сам гетман Хмельницкий, поскольку хотел озадачить молодого человека важной миссией.

– Магнат Вишневецкий правит вашим селом, так? – спросил он Андрея. – Слышал я, собирает он войско, чтобы на нас напасть. Возьми с собой десяток людей, разузнайте там все, что сумеете, и скорей привозите мне новости. – Гетман посмотрел на Андрея с одобрительной улыбкой. – Ты, я слыхал, учился в семинарии?