Вячеслав Крашенинников - Лев Майсура

— Господа! Здесь предстоит нам поддержать престиж и славу Франции! Я не сомневаюсь — именно сюда будет направлен главный удар Стюарта, — маркиз указал на мощные брустверы в центре французской линии обороны. — Вам, д’Оффлиз, и вам, Буассо, доверяю я оборону этого участка!

Д’Оффлиз и Буассо поблагодарили маркиза.

— В вашем распоряжении, господа, вся моя артиллерия. Боеприпасов достаточно. Солдаты превосходные. В тылу у вас крепкий форт. Не подведите меня, старика!

Де Бюсси поглядел налево, в сторону моря, где белели паруса английских кораблей, потом направо — на склоны Бандапалламских холмов, густо усыпанные майсурской пехотой. Это были самые слабые места в его обороне.

— Начальник штаба!

— Слушаю, ваша светлость!

— Когда прибывает де Сюффрэн?

— Завтра, ваша светлость. Он атакует Хьюза, потом высадит десант...

— Да-да! Помощь его будет весьма кстати. Он прикроет мой левый фланг...

Мысль о мнимом превосходстве англичан в силах ни на миг не оставляла маркиза. Он не верил тому, что в мадрасской армии много больных, что половина матросов Хьюза страдает от цинги.

— Вы поглядите, сколько солдат у Стюарта! — махнул он рукой в сторону Бенгальского залива. — А сведения поступают такие, будто я могу прихлопнуть английского генерала, словно муху! Сплошное преувеличение!

Начальник штаба знал, что де Бюсси был бы рад сейчас находиться за тысячу лье от этого злополучного места — только бы не рисковать. И он как мог старался вдохнуть уверенность в сердце престарелого командующего:

— Никакого преувеличения, ваша светлость! Сведения абсолютно достоверны. Силы примерно одинаковы, но у нас более выгодное положение, здоровые солдаты и вдоволь продовольствия...

Маркиз смотрел на то, как вдоль всей оборонительной линии взлетает земля от солдатских лопат. Его страшила скорая неизбежная схватка. Слишком многое ставилось на карту.

— Работу не прекращать до темноты. Заранее расставьте орудия и людей. Ох, дети мои! Мало сил, ох, как мало у меня сил, — по-стариковски сетовал маркиз. — Ну, поехали дальше!..

Блестящая кавалькада ускакала. За ней медленно осел шлейф едкой пыли.

Солдаты повалили в лагерь лишь после того, как за холмами нехотя загорелся тяжелый медный закат. Более глубокими стали казаться провалы траншей. Массивнее и внушительнее выглядели редуты. На линии обороны остались только сторожевые наряды и пикеты. Им предстояло всю ночь напряженно вглядываться в темень ночи и чутко вслушиваться в подозрительные шорохи.

Марс светился в небе зловещим кроваво-красным пятном. В рисовых полях голосили шакалы. Тенями метались летучие лисицы. Повисая на ветвях деревьев, они затевали свары и разлетались с бурным хлопаньем крыльев. Где-то позади форта надсадно орали ослы...

Французы, кафры и индийские сипаи спали в палатках беспокойным сном, мучимые москитами, от которых не спасает никакая сетка.

Тринадцатого июня 1783 года, за час до рассвета, на правом фланге французской армии предутреннюю тишину вдруг взорвала трескотня мушкетов, громовые пушечные удары, яростные крики. Тотчас же раздались выстрелы на линии сторожевых постов. В лагере поднялась суматоха, лязг оружия, топот тысяч ног. На бегу протирая глаза и застегивая куртки, французские солдаты со всех ног мчались к укреплениям.

Справа, из горного ущелья, густо высыпали мадрасские сипаи «Лал палтан». Развернувшись в шеренги, они кинулись в штыковую атаку на отряд Саида Сахиба. Майсурские пушкари успели обдать атакующих смертельной порцией картечи. Однако нападение было слишком неожиданным. Майсурцы дрогнули и, группами вырываясь из клубов сивого пушечного дыма, поспешно откатывались назад.

К де Бюсси начали поступать первые неприятные сведения.

— Полковник Келли выбил майсурцев с их позиций, ваша светлость! — доложил адъютант.

— А что с пушками?

— Попали в руки противника. Незаклепанными. Целых семь штук...

Маркиз охнул:

— Черт меня дернул доверить им правый фланг! Надо было послать туда французов!

— Англичане захватили там и наш редут! — поспешил добавить адъютант. — Вся прислуга перебита...

Де Бюсси застонал:

— Проклятье!

Но и это было еще не все.

— Начальник правого фланга докладывает, ваша светлость, что противник остановлен. Однако он накапливает силы. С минуты на минуту ожидается новая атака...

— Немедленно послать к нему вестового! — крикнул маркиз. — Держаться во что бы то ни стало! Я пришлю подкрепления! А мне все уши прожужжали, будто у Стюарта мало сил! Что делать? Что делать?

Пока командующий предавался отчаянию и лихорадочно рассылал вестовых с приказами по частям, началась общая атака. По сухим рисовым полям, в лучах подымавшегося над морем солнца, против правого фланга маркиза пошли гренадеры полковника Катчарта и полк полковника Стюарта. На французские позиции надвигалась сплошная красная стена. Развевались знамена, гудели барабаны, играл оркестр. Послышалась команда. Атакующие насадили штыки на мушкеты и с криком «ура» бросились вперед.

Французские канониры и стрелки встретили их частыми ударами картечи и столь густым мушкетным огнем, что до рукопашной дело не дошло. Когда рассеялся пороховой дым, на поле боя остались лишь одни мертвецы в алых мундирах и белых ремнях. Англичане поспешно отступили на исходные позиции.

В десять часов тридцать минут в атаку на центр французских позиций повели своих солдат полковники Гордон и Брюс.

— Ну, теперь наша очередь, друзья! — сказал Бернадотт.

Молодые, бесстрашные французы сжимали ложа мушкетов в ожидании рукопашной схватки. Природный галльский юмор и сейчас не оставлял их:

— Гляди, немцы! Куда занесло бедняг от их толстозадых жен!

— Интересно, за сколько продал их курфюрст?!

— А это кто, рядом?

— Хайлендеры! В бабьих юбках, а бегают, как лошади...

Вражеские батальоны подступали все ближе. Плотно прижимаясь друг к другу, шагали ганноверцы под своим штандартом — две башни с мостом посредине и львом наверху. По соседству с ними, воодушевляемые пронзительными звуками волынок, двигались сухопарые мускулистые хайлендеры в красных клетчатых юбках и гетрах, а дальше — гренадеры двадцатого батальона мадрасской армии. Казалось, ничто не сможет остановить мерного и тяжелого шага наступающих шеренг...

Французы застыли в своих окопах. То один, то другой поглядывал на главный редут, где находился д’Оффлиз. А тот медлил, наслаждаясь остротой момента. Но вот граф решил, что пора: шпага описала над его головой блестящий круг, и тотчас ожили молчавшие до тех пор французские пушки.

В грудь наступавшим ударил огонь, еще более страшный, чем тот, который пришлось испытать ветеранам Катчарта и Стюарта. Французские канониры работали у своих пушек словно одержимые. Шеренги атакующих откатывались, устилая землю трупами, и снова с остервенением лезли вперед.