Вячеслав Крашенинников - Лев Майсура

— Стрела пущена, хазрат! — заключил Пурнайя.

— Да. Жалеть не о чем.

Справедлив был гнев правителя Майсура. Однако готовый сразиться с наглыми соседями, он искал союзников и не находил их. Могучие властелины Турции и Ирана далеко, а маратхи и хайдарабадцы — рядом. Франки из союзников успели превратиться в тайных врагов. Лишившись права беспошлинно торговать кардамоном и перцем на Малабаре, они вместе с ангрезами поднимают сейчас кодагу и наиров. Хорошо еще, что Нана игнорирует франков, считая их тайными союзниками Майсура. А Компания? Будет ли она соблюдать нейтралитет в случае новой войны?

Разум и простое чувство осторожности в конце концов возобладали. Вскоре в Пуну отправился майсур ский вакиль. Он вез дань подковы и подарки — заморские диковинки, которых немало досталось майсурцам в последнюю войну с ангрезами. Посланы были диковинки не без тайного умысла. Пускай поостынут горячие головы в Пуне. Гляди, Нана, и знай силу Майсура!

Но не с низамом и маратхами пришлось вскоре скрестить меч Типу...

Осенью 1785 года начали поступать тревожные вести с западной границы. Фаудждар Курга слал с джасусами донесения, что кодагу завалили тропу долга и преданности шипами и колючками непослушания. Меркара — столица страны — осаждена. В крепости не хватает воды и продовольствия, и в ожидании нового приступа сипаи даже днем не покидают ее стен...

Вольнолюбивые раджи и махараджи Курга никак не желали подчиняться правительству Майсура. А тут еще их подталкивали к бунту бомбейское правительство и франки. Кодагу издревле были великолепными воинами. В военном походе, в поле или на празднике они никогда не расстаются с ружьями и широкими боевыми ножами «киркутти». Им не новость меряться силами с суровой природой своей родины, хищными зверями и слонами. Невест им приходится добывать в жестоких схватках с соперниками.

Кург давал казне большие доходы от торговли перцем, кардамоном, лесом и слонами. Но самое главное — от него до Шрирангапаттинама всего несколько дневных переходов. Кург — словно пистолет, приложенный к виску Майсура. И пистолет этот в руках у ангрезов и франков...

Типу забеспокоился. Приходилось снова идти походом на непокорную страну, усмиренную лишь нынешней весной. И как раз в то время, когда с севера того и гляди хлынут неисчислимые орды маратхов и хайдарабадцев!

Возле Султан-Петтаха — нового военного городка к западу от столицы, уже давно был разбит большой зеленый шатер, над которым развевались знамена с изображениями тигров и слонов. Кругом шатра ульем гудел военный лагерь. Из Бангалура, Савандурги, Читталдруга и других крепостей прибывали запыленные отряды сипаев.

Первым двинулся в Кург сипахдар Зайн уль-Абедин Шастри. Он вел несколько тысяч сипаев и большой обоз с продовольствием для голодного гарнизона Меркары. Однако дойти до Меркары ему не удалось. Возле самой столицы Курга на него навалились тысяч пять кодагу и так крепко потрепали его отряд, что он спешно вернулся к горному проходу, которым вступил в Кург, и засел в крепости Беттанур.

Харкара, который привез в Шрирангапаттинам эту тревожную новость, едва ушел от преследовавших его кодагу. Он был ранен в голову, а верблюд его качался от усталости. Звонкие бубенчики, которые подвешивают на верблюжьих ногах, чтобы отгонять с дороги тигров и змей, пропали где-то в дороге, и харкаре даже некогда было их искать.

Вскоре Типу с большим войском появился на кургской границе. Возле городка Сиддапур он оставил часть войск и с несколькими кушунами и артиллерией вступил в густые леса, в которых исстари живут воинственные кодагу.

«Что можно сказать об этой дикой лесной стране? — писал майсурский историк. — Перо мое дрожит при одном упоминании о ней. Глухие бамбуковые заросли Курга перепутались и сплелись, словно буйные кудри эфиопа. Дороги его и тропы сложнее линий Млечного пути. Реки и ручьи Курга всегда переполнены водой, а небо там постоянно закрыто темными дождевыми тучами».

Майсурцы, привыкшие к каменистым равнинам Декана, видели одни только горы, сплошь заросшие лесом. Кругом стояли деревья — такие высокие, что вершины их царапали небо. Приходилось с великим трудом продираться сквозь густой колючий подлесок. А из лесной чащи нередко гремели выстрелы и летели стрелы...

В одном из горных ущелий, по которому идет дорога на Меркару, майсурский авангард наткнулся на серьезное препятствие. Перегораживая ущелье, высился крепкий деревянный частокол; перед ним был вырыт глубокий ров. По ту сторону частокола поднимались бревенчатые укрепления, на которых мелькали белые с золотым шитьем тюрбаны знатных кодагу и кожаные шлемы их слуг и крестьян. Оттуда доносились гортанные возгласы и вдохновенное пение жрецов.

Авангард с ходу бросился вперед, но загремели ружья кодагу, тучами полетели стрелы. Атакующие откатились, оставив несколько десятков убитых и раненых...

Майсурской армии пришлось стать в лесу на ночлег. Измученные тяжелым маршем по горам и раскисшим рисовым полям, сипаи не в силах были разжечь костров и кое-как промаялись ночь в палатках, насквозь продуваемых холодным ветром. Наутро два кушуна развернули знамена и под барабанный бой пошли на штурм частокола. Однако кодагу, не имея никакого понятия о воинской дисциплине, контратаковали с такой решительностью и злостью, что майсурцам пришлось еще раз отступить.

Но штурм частокола велся вполсилы. Пока возле него шли бои, Типу с отборным отрядом чола проник в Кург другим проходом. Тайными тропами, которые знают, наверно, лишь ветер да дождь, он зашел в тыл кодагу и ударил им в спину. Этот неожиданный удар решил дело. Мужественных кодагу охватило смятение. Они не в силах были сдерживать напора майсурских кушунов. Страшные киркутти не годились для битв с регулярными войсками. Немало лесных воинов полегло под ударами штыков и сабель, еще больше попало в плен. Без особого труда Типу дошел до Меркары и выручил отчаявшийся гарнизон...

Крошечная Меркара, которая затерялась среди лесов и гор, надолго превратилась в столицу Майсура. Тесный и душный дворец кургских махараджей в крепости стал резиденцией Типу. Фаудждар был сурово наказан за то, что не глядел как следует за амилами. Немало было среди них лихоимцев и вымогателей. Потому так легко и поднялись на восстание свободолюбивые кодагу. Сколько ни делается попыток искоренить вымогательства амилов — напрасно!

Изо дня в день отряды саперов валили и жгли лес, пока вокруг Меркары не образовалась большая пустошь. Вскоре из сырых нездоровых лесов начали выходить и сдаваться измученные войной жители. Увидав, что дело проиграно, кургские раджи рассыпались по окрестным лесам, спрятались с семьями и слугами в родовых неприступных гнездах, надеясь переждать гнев правителя Майсура.