София Волгина - Екатерина Великая. Греческий прожект

Екатерина, раздумывая, сожалительно вздохнула: «Что ж, все оные резоны достаточны для начала губительной революции. Жаль токмо, что придется расстаться с таким прекрасным человеком, как граф де Сегюр…».

Записки императарицы:

Цесарские солдаты, под Карансебешем, ложно извещенные о приближении турецких сил, устроили пьяное побоище, кое переросло в массовую бойню.

Екатерина была вне себя! Она токмо прочитала анонимное издание книги «Путешествие из Петербурга в Москву», кое принес ей камер-паж Александр Балашов. Он же назвал имя предположительного автора, ведь отдельные главы книги, где автор рассуждал о несправедливости крепостного права и других недостатках жизни в России, уже были известны публике. В каковое время сей глупец взялся сулить царице грядущие кары – в те дни, когда во Франции расплачивались за подобные, но куда менее жестокие решения Людовика и Марии-Антуанетты! Екатерина сузила глаза: стало быть, автор сей книги – Александр Радищев, директор Петербургской таможни. Еще и посвятил оное сочинение своему дружку, известному масону и мистику Алексею Кутузову, коего вместе с Радищевым двадцать лет назад она отослала в Саксонию, в Лейпцигский университет изучать юриспруденцию. Вот так-так! Вот она и благодарность! Она хорошо помнила сего бумагомараку, чуть ли ни с детских лет, когда он поступил к ней на службу после окончания обучения в Пажеском Корпусе. Среднего роста, хорош собой, с выразительными карими глазами, он удивительно напоминал Александра Ланского. При дворе все оную похожесть заметили. По ее просьбе, граф Лев Нарышкин прознал про него, что, как и Ланской, Радищев был нрава прямого и пылкого. В дружбе непоколебим, забывал скоро оскорбления, обхождение его было простое и приятное. Он отлично владел шпагой, ездил верхом и был прекрасным танцором. Екатерина видела его всякий раз на придворных балах.

Государыня давно поняла, что именно таковой тип молодого человека, притягателен ее аттенции. И ведь она сразу приметила пажа Радищева и благоволила ему. Она замечала за собой, как каждый раз видя его, такового похожего на покойного Сашеньку, у нее больно сжималось сердце.

Императрица отослала его на казенный счет учиться в Пруссию. Не каждому была дана таковая привилегия. Его ожидала прекрасная карьера. Чего ж ему не хватало? Зачем он пишет, как плохо жить на Руси, оскорбляя, тем самым ее, самодержавную императрицу? Естественно, как было тут не заподозрить очередной заговор.

Александр Мамонов, видя пасмурное лицо Екатерины, полюбопытствовал:

– В чем дело, государыня-матушка?

– Тут рассеивание французской заразы, – отрывисто бросила она своему любимцу. Не дочитав до конца книгу, приказала арестовать крамольца – Радищева, а такожде назначить следствие, кое было поручено главному следователю, Степану Шешковскому. Через три дни, в присутствии Безбородко, Храповицкого и Мамонова, она говорила в крайнем раздражении:

– Я не понимаю, чего не хватало оному сорокалетнему отцу семейства! Естьли память мне не изменяет, по возвращении из Лейпцига, Радищев сразу же был направлен служить протоколистом в Сенат – заниматься судебными делами. Потом он поступил на службу коллежским асессором в Коммерц-коллегию…

Она оглянулась на присутствующих секретарей.

– Президентом коей, – подсказал Безбородко, не без намека, – был брат княгини Екатерины Дашковой – Александр Романович Воронцов.

Екатерина сразу поняла его замечание:

– Вы думаете, опальный Александр Воронцов, мой тайный противник, повлиял на него? Но ведь я не мешала графу Воронцову делать достойную карьеру…

Екатерина посмотрела на следователя Шешковского. Степан Шешковский, откашлявшись, дребезжащим голосом, вставил свое слово:

– Не каждый не опальный сделал бы таковую карьеру, Ваше Императорское Величество! Граф Александр Воронцов уже более двадцати лет возглавляет всю внешнюю торговлю России. Помимо того, под его руководством ведется строительство торговых судов, гаваней, маяков, складов, руководит торговыми консулами России за границей. Он возглавлял наблюдение за путями сообщения, ярмарками и исполнением таможенных тарифов, занимается созданными купеческими компаниями.

Шешковский, насупившись, замолчал, что-то вспоминая, засим добавил:

– Уж не говоря о его брате Семене Романовиче, коий колико лет сидит нашим дипломатом в Лондоне.

Императрица, сердито отметила:

– Семен Воронцов имеет, как и его сестрица, твердый, решительный характер – он никогда не был чьей-то пешкой. Помнится, смелый граф Семен даже доставил немало неприятностей князю Потемкину.

– Я не ведаю, кто стал главным покровителем Радищева, – паки подал голос Степан Шешковский. – Радищев был награжден орденом Святого Владимира четвертой степени. А десять лет назад, по рекомендации Александра Воронцова, Радищев стал помощником управляющего Санкт-Петербургской таможней, прошлым же февралем был произведен в коллежские советники и назначен управляющим Санкт-Петербургской таможней.

– Так я ж и сказываю, что не препятствовала ничьему продвижению, понеже они служили на совесть…

– Любопытно, чем дышат его братья, Андрей и Иосаф Радищевы? – испросил Степана Ивановича Безбородко.

Шешковкий подобострастно ответствовал:

– Не ведаю, Ваше Сиятельство. Я всегда воображал Радищева, как человека светлых помыслов и отзывчивого сердца, а он бунтовщик хуже Пугачева. Не разумею, как так получилось с сим дворянином?

Храповицкий важно изрек:

– Об этом надо спрашивать у Бога и природы, почему люди создают себе таковые характеры. Все видят его одним человеком, а он в душе совсем другой и вынашивает странные крамольные мысли. Сказывают, отец его отказался от сына. Как видите – «бывает, родится не добрая овца и от путного отца».

– Назвал ли он своих единомышленников? – строго спросил Мамонов.

– Не назвал ни одного.

– А в каковой типографии печатался? – паки деловито спросил Александр Безбородко.

– В своей собственной, у себя дома, – ответствовал Шешковский.

– Но ведь он не масон! Отчего же он посвятил свое сочинение масону и мистику Алексею Кутузову? – раздраженно вопрошала государыня.

Шешковский, подняв редкие белесые брови, сделав важное лицо, сообщил:

– Кутузов, сей розенкрейцер Velox, то бишь – Быстрый, близко сошелся, в свое время, с Новиковым. Нам известно, что три года назад, по поручению московских розенкрейцеров, он поехал в Берлин для изучения высших орденских упражнений, химии и алхимии. Перевел «Таинство креста» и другие трактаты Парацельса, «Химический пластырь или философские правила о камне мудрых» Клопштока. Совсем недавно он умер в Берлине…