София Волгина - Екатерина Великая. Греческий прожект

Рассудительная Марина Осиповна примирительно молвила:

– Я так думаю, сие все из-за Потемкина… Стало быть, разлад с Мамоновым, полагаю, из-за необычных отношений государыни с князем являются причиной того, что он всегда есть третьий в «семье» императрицы. А кому сие понравится?

Молчаливая, некрасивая Екатерина Львовна, тоже фрейлина императрицы, вдруг категорически ее поддержала:

– Ужели она не ведает, что присутствие Потемкина делает положение фаворитов весьма унизительным, ведь они не имеют ни возможности, ни права препятствовать его близости с государыней.

Анна Никитична заявила на оное весьма строго:

– Вестимо, жить любимцам при дворе весьма сложно и без Потемкина. А они, хоть и Зубов, боготворят ее, а взамен получают покровительственное отношение. Почти все они хотят находиться при ней неотлучно, а она напоминает им, что время принадлежит не ей, но Империи.

Александр Львович насмешливо изрек:

– Стало быть, токмо для Потемкина она всегда находит время.

Лев Нарышкин, выслушав сына, сказал на оное весьма проницательное замечание, с коим все молча согласились:

– Они весьма сходны душой, оба большие патриоты, оба талантливые, сие сходство не дает им жить вместе, но государыня постоянно нуждается в обществе князя, понеже много лет любит и почитает его. К тому же, он изрядно помогает ей управлять государством.

Слова брата, не понравились графу Александру Александровичу, и он продолжал гнуть свое:

– Одна она и уважает сего Циклопа, а остальные вокруг него – боятся и ненавидят. Пусть не играет при государыне ту же роль, что Помпадура в конце жизни при Людовике Пятнадцатом!

Граф Лев, смеясь, возразил:

– Ну, уж ты усугубляешь, брат мой. Есть у него немало почитателей, особливо промеж женщин, – граф бросил многозначительный взгляд на Анну Никитичну. – Правильно приметил принц де Линь, коий уважал Потемкина и императрицу, что, дескать, положение фаворита Екатерины есть официальный пост и «любить императрицу России, – сие придворная должность».

Александр Львович, наигрывавший какую-то мелодию на клавесине, поддержал:

– Стало быть, особливая страсть нашей императрицы к мужчинам, на мой неприхотливый взгляд, есть ее единый изъян, али порок, как хотите. Зато колико у нее других достоинств!

Скромный граф Иван Соллогуб запальчиво, недовольным тоном, вмешался:

– Да, она сделала пост любовника официальной должностью, и Потемкин помогает ей в оном! Ужели оное можно одобрять?

Лев Нарышкин, всегда защищавший императрицу, паки мгновенно отозвался:

– Но что оставалось делать ей, живущей в мужском мире, когда она не могла публично заключить брак? А она, я так разумею, всегда жаждала иметь семью.

– Правильно! – подмигнула ему Анна Никитична. – Она – мать, и ей хочется предмета для заботы и обучения. Опричь сих потребностей, она весьма чувствительна и без мужских объятий жить не может. Али не ведаете, что есть таковые женщины. Когда она одна, у нее нет настроения, она капризничает, ничем недовольна, можливо сказать – больна.

Марина Осиповна, поправлявшая прическу дочери, вдруг полувопросительно изрекла:

– Слыхивали? Она венчалась с Потемкиным?

Все переглянулись.

– Слыханное ли сие дело, Марина Осиповна! – воскликнула Анна Никитична. – Никто об том не должон и заикаться. Для чего?

Лев Нарышкин укоризненно посмотрел на жену. Та пожала плечами и не стала возражать их мнению.

– При этом, – продолжала излагать свои мысли Анна Никитична, – колико нам всем известно, государыня наша всегда любила своих фаворитов.

Граф Лев, зевая, заметил брату:

– Никакой роли Помпадуры Потемкин не играет. Императрица умная и самолюбивая женщина. Она не из тех, кто позволила бы «поставлять» ей мужчин, даже Потемкину. Оба они для оного слишком горды.

– Ой, ли? – паки буркнул граф Александр.

Анна Никитична паки бросилась изъяснить поведение императрицы:

– А сами посудите: ужели он поставил ей своего соперника Завадовского? Князь Таврический, всем известно, хотел убрать его со своего пути. Но не смог, пока сама императрица не сочла нужным с ним расстаться. Или Зорич. Потемкин, я знаю, дабы удостовериться, нравиться он государыне, али нет, послал ей письмо, где всеподданнейше просил определить Зорича себе в помощники, пожаловав ему такую степень, какую императрица за благо признать изволит. Она дала ему чин полковника, ясно показывая – Зорич ей нравится. Государыня сама мне об том рассказывала.

Лев Нарышкин согласно кивнул:

– Потемкин, вестимо, желает, чтобы она была счастлива, а он сохранял бы при ней свою власть. Князь всегда учиняет «пробный шаг» подобным образом, дабы не унизить ее достоинства. Поелику, она обыкновенно обращается к нему за его разумным руководством. Но, разумеется, выбор она делает всегда сама.

– А Ланской? – испросила, влюбленная в Светлейшего князя, Наталья Львовна.

– А что – Ланской… – ответствовал ей отец, граф Лев. – Он состоял адъютантом Потемкина, но все знают, что князь прочил в фавориты кого-то другого. Екатерина же приметила себе Ланского.

– Стало быть, – удивленно вопрошала младшая дочь, Анна Львовна, – даже естьли фаворит искренне любит Екатерину, подобно Завадовскому или Ланскому, ему приходится мириться с постоянным присутствием Потемкина, чьи комнаты по-прежнему соединяются с апартаментами императрицы.

Никто на сей вопрос не отозвался, но ее мать, Марина Осиповна, паки довольно любопытно изразилась:

– Трудно отделаться от ощущения, что императрица желает едино одного, дабы молодые люди относились к ней и князю Потемкину, как к родителям.

– Может статься. – подумав, согласилась Анна Никитична. – И ничего удивительного! – Она развела руками, тщась объяснить свое мнение. – А что вы хотите: собственного сына, Павла, ей не позволили воспитывать самой, поелику естественно, что она переносит свои материнские чувства на фаворитов: они ей, как сыновья.

Говоря об этом, Нарышкина усмехнулась:

– Не раз я слыхивала ее слова, что она делает и государству немалую пользу, воспитывая молодых людей. Да и я сама зрила: каждый ее новый «случай» начинался с ее поистине материнской любви и восхищения красотой и достоинствами нового любимца. Она токмо и делает поначалу, что восторгается им и ведет себя так, будто собирается провести с ним весь остаток своих дней. Да что там говорить, сами знаете: любовь слепа и ни зги не видит.

– Что уж и сказывать: для милого не жаль потерять и многого, даже царского достоинства, – язвительно заметил молодой граф Александр. – Эх, женщины! – воскликнул он, оглядываясь на свою красавицу жену, коя в сей момент перешептывалась с графиней Екатериной Львовной.