Юрий Когинов - Недаром вышел рано. Повесть об Игнатии Фокине

Но расстояние между ним и теми, кто наводит на него оружие, сокращается, и он вдруг сознает, что никакие слова сейчас ничего не в состоянии сделать, да и услышат ли его в реве и гуле. Одно лишь может остановить беду — его смерть.

Но он же и хотел предотвратить именно ее — смерть! Только не свою собственную. О своей он не думал, лишь о десятках, сотнях, может быть, тысячах смертей, которых ни в коем случае нельзя допустить. И если этого невозможно достичь по-другому, что ж… Вот он — здесь, перед ними, один!..

Лошадь останавливается внезапно, схваченная кем-то под уздцы.

— Глядите: он же без оружия, без кучера и охраны! — слышится рядом.

— Так это же Фокин, братцы! Пусть говорит!.. Стволы винтовок, казалось, направленные в его грудь, медленно опускаются.

Игнат чувствует: самое страшное, к чему, однако, он был готов, позади. Как и что подействовало на людей — его незащищенность или, наоборот, безумная решимость, пока он не может и не пытается определить. Да важно ли это теперь, когда толпа остановилась и ждет, что скажет он?

В горле пересохло. Показалось, что он не в состоянии произнести ни слова. Но люди жадно смотрят на него.

Он машинально проводит по лбу ладонью, и она становится мокрой. Прокашливается и произносит:

— Товарищи…

Через пять дней после событий в гарнизоне, семнадцатого марта 1919 года, брянские делегаты выехали в Москву на Восьмой съезд Российской Коммунистической партии (большевиков)'.

Съезд начал работу во вторник, восемнадцатого, в семь часов десять минут вечера.

Днем делегаты съезда, трудовая Москва проводили в последний путь умершего накануне Якова Михайловича Свердлова. И потому первое слово при открытии съезда Ленин посвятил его памяти.

В Кремле в Круглом, ставшем потом именоваться Свердловским, зале здания бывших Судебных установлений собралось более четырехсот делегатов.

Помещение из-за отсутствия дров было холодным. Потому сидели на стульях, составленных полукругом, тесно прижавшись друг к другу, в шинелях, полушубках и пальто, в бушлатах и кожанках.

На съезд делегаты съехались, чтобы обсудить самые насущные, самые основные пути дальнейшего продвижения вперед, вопросы строительства и вопросы организационные.

Открывая съезд, Ленин так и сказал:

— Мне кажется, что нашему съезду придется целиком пройти под знаком этой работы строительства и работы организационной. И вопросы программы, которые в теоретическом отношении представляют громадную трудность, больше всего сводятся к вопросам строительства, и специально стоящие в порядке дня съезда организационный вопрос, вопрос о Красной Армии и в особенности вопрос о работе в деревне, — все это требует от нас напряжения и сосредоточения внимания на главном вопросе, представляющем наибольшие трудности, но и наиболее благодарную задачу для социалистов: на вопросе организационном…

На коленях Игната — тетрадь, раскрытая на первой странице. Некрупные, убористые, округлые и почти без всякого наклона буквы, складываемые в слова, бегут с линейки на линейку.

Карандаш в его руке вдруг останавливается, когда после произнесенных Лениным слов: «Товарищи, позвольте мне теперь от имени Центрального Комитета Российской коммунистической партии объявить Восьмой съезд открытым и приступить к выбору президиума», Фокин слышит:

— От имени делегатов Петрограда и Петроградской губернии предлагаю составить президиум из следующих товарищей: Ленина, Каменева, Зиновьева, Пятакова, Евдокимова, Смидовича, Игната Фокина.

Лоб мгновенно покрывается испариной, и легкая дымка от дыхания собирается на стеклышках очков сначала у переносья, затем опускается ниже, так, что мешает видеть.

Игнат вынимает из кармана чистый, вчетверо сложенный носовой платок и быстро протирает очки. Лицо его, близоруко растерянное, оборачивается к сидящему рядом Шоханову, но тот улыбается и крепко сжимает его руку.

Значит, он не ослышался. Но неужели Петроград до сих пор помнит его? Сколько лет прошло с тех пор, как он получил новое задание партии и возглавляет пролетарский отряд Брянского промышленного района. Однако кто-то из питерских вспомнил его, если назвали в предложенном Ленину списке.

Почудилось, будто голос узнал, который зачитывал кандидатуры, да запотевшие стекла помешали отчетливо разглядеть выступающего. Но при чем здесь голос? Сказано ведь: «От имени делегатов Петрограда и Петроградской губернии…» Значит, обсуждали каждую фамилию, не один раз подумали, посоветовались, перед тем как окончательно составить список, в котором известные партии имена… И среди них — он, казалось, второстепенный, совсем уж вроде бы негромкий…

Владимир Ильич стоит за столом президиума, голос его обращен к залу:

- Есть другие предложения?

В дополнение к списку петроградцев с мест называются фамилии делегатов.

Игнат счастливо, облегченно обводит взглядом ряды сидящих в зале. Он и сам может предложить немало достойных занять места в президиуме съезда.

Здесь, в зале, среди многочисленных делегатов и Андрей Бубнов, и Николай Кубяк, и Валериан Куйбышев, и Кирилл Шутко, добравшийся до Москвы из новороссийских краев, из глубокого подполья, и, наконец, Миша Соколов…

Ленин продолжает:

— Я предлагаю, не считаясь с дополнениями, поставить на голосование прежде всего прочитанный список, — в руке Владимира Ильича листок, переданный ему петроградцами. — Голосую… Большинство — за…

Но процедура выборов не закончена. Произносится фамилия Преображенского. Кто-то предлагает ее вместо Фокина.

Наконец-то справедливость восторжествовала, отмечает Игнат. Называется товарищ, который намного больше, чем он, сделал в партии. Да, съезд поступает в высшей степени справедливо, выдвигая в президиум самых достойных, самых заслуженных и самых авторитетных, думает он.

Не знает и не может в ту пору знать Игнат, что Преображенский вскоре окажется активным сторонником Троцкого и партия будет вынуждена исключить его из своих рядов.

Не знают об этом и другие делегаты съезда.

Знают лишь немногие об истинном лице человека, которого они предлагают в президиум, чтобы укрепить ряды противников Ленина, чтобы и здесь, на съезде, где будет приниматься программа партии, обсуждаться жизненно важный вопрос об изменении отношений к крестьянству, в первую очередь к середняку, всячески мешать проведению большевистской линии.

Однако все это будет потом. Теперь же Игнат искрение, удовлетворенно, от всего сердца приветствует избрание вместо себя в президиум съезда более авторитетного, как ему кажется, члена партии.

Все дни работы съезда он занят предельно. Участвует в заседаниях сразу двух секций — организационной и аграрной. А в перерывах и поздними вечерами — встречи с товарищами. Конечно, здесь Воля, Андрей Сергеевич, питерцы, саратовцы, орловцы, многие из тех, с кем свели Сольвычегодск и Великий Устюг… И особые воспоминания связаны с Николаем Афанасьевичем Кубяком. С марта прошлого, 1918 года of председатель Петроградского губкома РКП (б). Не за горами годы, когда он станет секретарем Дальбюро ЦК РКП (б), а затем наркомом земледелия Российской республики. Но об этом уже не будет знать Игнат, так же как и о том, что в конце тридцатых жизнь преданного партийца трагически оборвется…