Дэвид Гилман - Бог войны

Каждый задумался над предложением. Наконец молчание нарушил Уильям де Фосса:

– У меня нет земель, а мое состояние отнял король. Так что я беднейший из нас всех, однако же у меня еще довольно богатств, чтобы поддержать авантюру, а если град падет, я возьму свою долю его достояния и удерживаемых им земель. Томас может выступить под моим началом. Я возьму десятерых из ныне сопутствующих мне. Я не боюсь, что наемники нашего короля узрят мои цвета.

– Нет, Уильям, – сдержал д’Аркур в узде его нетерпение. – Это перечеркнет цель показать, что во главе отряда выступает англичанин. Он будет удерживать захваченные грады для своего короля. Во всех отношениях он не наш человек. Неужели не очевидно? Он сражается и захватывает территорию для короля Эдуарда. Если только ты не принесешь фуа Эдуарду и открыто выступишь против Филиппа.

– Тогда я закрою свой щит, ибо разве кто в здравом уме последует за Томасом Блэкстоуном? Задайтесь этим вопросом!

Томас понимал, что де Фосса по сю пору ярится из-за мнимого оскорбления на пиру. Он рвется в драку, а если такое случится и Блэкстоун побьет его, он может с горя и унижения пойти против всех и выдать их план французскому королю. Если же, напротив, проиграет Томас, то остальные усомнятся в его дарованиях, что может заставить их воздержаться от его поддержки. И куда же это заведет Блэкстоуна? Но как же ему добиться хоть чего-то, когда враждебность нормандского владыки язвит его, как сыпь спину шлюхи?

– Я приму людей, которые последуют за мной сообразно вашей щедрости, – сказал он, озирая аристократов одного за другим. – Но раз господин де Фосса столь твердо намерен возглавить штурм Шульона, тогда игра проиграна еще до начала. Его честь чересчур велика, чтобы он отрекся от собственного имени, коли от него потребуют назваться. Закрыть свой щит и скрыть свою гербовую накидку недостаточно. – Повернувшись лицом к де Фосса, Томас посмотрел ему прямо в глаза. – Мой господин, совершенно очевидно, что я причинил вам обиду, за что прошу прощения. Но если вы поставите под вопрос любое из моих командных решений, я буду стоять на своем.

– Тогда можешь считать себя уже проигравшим, – усмехнулся де Фосса.

– Нет! – подскочил на ноги д’Аркур. – Уильям, я тебя уже предупреждал. Не усугубляй дело.

– Выскочка-рыцарь со шрамом меня не страшит, Жан. Ради Бога! Ты выдрессировал щенка.

Скрывая тревогу, Блэкстоун подступил к де Фосса в упор с намерением выказать дерзость. Не время сейчас выказывать хоть малейший трепет, глядя на вышестоящего снизу вверх.

– И что же вы докажете всем присутствующим, одолев меня? Что лучше владеете мечом? Что ваша честь восстановлена? И какой от того прок делу сих господ? – вопросил Томас.

Де Фосса ринулся вперед, целя кулаком Блэкстоуну в лицо, но тот стремительно повернулся, вынудив де Фосса потерять равновесие, споткнуться о стул и рухнуть. Остальные поспешно зашаркали, расступаясь. Теперь схватки не избежать; де Фосса поставил вопрос ребром, и Томас сделал ставку на их поддержку.

– Прекрати, Уильям! – крикнул Ги де Рюймон. – Это бессмысленно!

– Это меня удовлетворяет! – огрызнулся де Фосса, выхватывая меч.

Д’Аркур быстро ступил между ними.

– Уильям! Послушай! Дай каждому присутствующему слово, что если проиграешь, то не будешь искать отмщения и не встанешь у него на пути исполнения нашего распоряжения.

– Даю! – буркнул де Фосса.

– Только отрекись от своего слова, и мы убьем тебя, – подвел черту д’Аркур. Слова эти огорошили де Фосса, вроде бы остудив его пылкую воинственность. Д’Аркур и остальные ждали.

– Понимаю, – произнес де Фосса. – Даю клятву верности, и да пребудет она нерушима.

– Тогда бейтесь на улице, – бросил д’Аркур и повел аристократов в ночь.

Держа в руках пылающие факелы, они все до единого обступили учебный дворик. Ветер рвал пламя в клочья, но мерцание света не имело для сражающихся ни малейшего значения. Во мраке теснились солдаты, получившие дозволение Мёлона поглядеть. Оруженосцы и их пажи, покинув постели в конюшнях, собрались во дворе, как только сталь лязгнула о сталь.

Взяв меч двуручной хваткой, де Фосса рассек воздух с такой силой, что слышен был посвист, несмотря на хлесткий ветер. Блэкстоун полуобернул корпус, и клинки столкнулись. Вес де Фосса развернул его, но равновесия Томаса не нарушил. Позволив удару скользнуть мимо, он сделал шаг вперед, врезавшись в де Фосса плечом и вынудив перейти к обороне. Масса и рост Блэкстоуна давали ему преимущество, но де Фосса, тоже немалых габаритов, был искушен в ближнем бою и перешел в нападение низким ударом, который Томас парировал. Сила столкновения была так велика, словно два архара столкнулись рогами. Они взмокли, кряхтя от натуги. Если бы де Фосса мог пустить в ход искусство и уловки, усвоенные в сражениях, он сумел бы побить юного противника. Меч Блэкстоуна мелькал перед его телом крест-накрест, как кнут, – настолько быстро, что де Фосса едва поспевал закрывать уязвимые места. Он попятился на шаг. Томас мог бы шагнуть за ним и покончить с делом там же и тогда, но он ждал. Оба тяжело дышали, втягивая морозный ночной воздух в раздувающиеся легкие. Они бились уже почти полчаса, и Блэкстоуну хотелось добиться полного поражения соперника, чтобы все узрели в этом неопровержимое свидетельство, что он способен завоевать уважение своим искусством владения мечом, которое ему столь необходимо. Кряхтение и вздохи издавали не только поединщики; собственные боевые инстинкты аристократов заставляли их дергаться и переминаться с ноги на ногу при каждом ударе, дошедшем до цели или отбитом. Каждое слово и сокрушительный удар, которые д’Аркур обрушивал на Томаса, отпечатались в его памяти, как прыгающий волк, вытравленный на закаленной стали. Блэкстоун двигался быстро, но д’Аркур себе под нос осыпал его проклятиями. Он двигался недостаточно.

Стойка Томаса менялась лишь с небольшими поправками – шаг туда, шаг сюда, но он не отступил ни разу, в то время как де Фосса перепробовал все, что умел, чтобы пробить оборону противника. Однако не мог проломить брешь в этой стене, и усилия де Фосса были столь же тщетны, как удары волн, пытающиеся сокрушить утес. И все же Блэкстоун дает ему возможность оправиться, отдышаться и утереть пот с глаз, и ждет следующей атаки. Что он затевает? – недоумевал д’Аркур. «Двигайся, человече! Пошевеливайся!» А потом до него дошло, что Томас демонстрирует свою силу. Он сообщает врагу, что может двигаться как пожелает быстро, а может стоять на месте и отбивать атаки. Он унижает де Фосса еще больше.

Де Фосса сделал ложный выпад, и клинок чуть не рассек кривую руку Блэкстоуна. Аристократы охнули. Де Фосса его достал! На миг перевес оказался на стороне нормандца, и решительный выпад вот-вот воздаст отмщение за каждого погибшего друга и унижение французов под Креси. Перехватив клинок гардой меча, Томас повернул его. Этого было довольно, чтобы отвести удар, но уловка придала де Фосса уверенности, и он вложил в атаку на англичанина всю свою мощь.