Дэвид Гилман - Бог войны

Отсюда было видно, что некоторые из старых амбаров и хлевов совсем развалились, откуда следовало, что монастырь мало-помалу перетащил все в стены имеющегося здания. Вполне разумно, потому что теперь, чтобы стащить зерно или выпивку, бандитам или обычным ворам придется карабкаться на стены.

– Зачем мы здесь? – спросил Мёлон. – До града отсюда много миль.

– Шульон там, – указал Блэкстоун на разбитые колеи, уходящие в одном направлении, – и, похоже, вчера-позавчера здесь проезжали всадники.

– Сакет ищет нас, – заметил Мёлон.

– Аббат под защитой Сакета, а король к нему благоволит. Ладони у него наверняка мягкие, а брюхо жирное. Иждивенец к сопротивлению не способен. Добрый харч, вино и теплая кровать подточили его силы.

– По-моему, правда, – сказал Гайар, и остальные замычали в знак согласия.

– А коли люд вроде нас придет и заберет сие у тебя, что тогда? – проворчал Мёлон. – Ежели повезет, останется только жирная задница в синяках, чаша для подаяния да шлюха.

– Иисусе, Мёлон, коли есть мягкая титька да бурдюк вина – чего ж еще просить? – отозвался Гайар.

– Не приплетал бы ты сюда свою мать, Гайар, – сказал один из солдат.

Гайар принял оскорбление добродушно, позволив солатникам подтрунивать, а Мёлон сосредоточил внимание на местности, пока Блэкстоун указывал ее особенности.

– Хорошее место для монастыря – на перекрестке. Кабы человек, знающий толк в деле, разобрал старые здания и перестроил стену, можно было бы полностью перекрывать движение по дороге силами всего нескольких человек, а переправиться через реку вброд всякий найдет затруднительным.

Приподнявшись в стременах, Мёлон поглядел налево и направо.

– Тут земля идет под уклон, а за рекой поднимается, так что это стратегически выгодное место, где можно хорошо держаться.

Блэкстоун улыбнулся. Мёлон в точности выразил его собственные мысли.

Вздохнув, Мёлон выдул из носа ледяные сопли.

– Вы суете палку в осиное гнездо, вот что вы затеваете. Сперва потеребили одну из его весей, теперича собираетесь взять монастырь. Сакет ужасно на вас осерчает, – проговорил он и ухмыльнулся. Этот англичанин как докучная вошь, влезет под кожу, и будешь чесаться, пока не раздерешь все до крови.

Блэкстоун и его отряд тронули коней вниз по холму. Похолодало, а одно Томас знал наверняка: люди ненавидят воевать зимой. В такое время телеги войн со скрежетом застопориваются. Фуража для коней почти не сыщешь, а людям, чтобы сражаться должным образом, потребны еда и тепло. Он надеялся, что пока Сакет будет искать ветра в поле, им хватит времени, чтобы взять дорогу, ведущую в Шульон.

– Эй, вы! – донесся голос от главных ворот. – Вы что делаете? Грядите прочь! Прочь!

Блэкстоун и его люди, носившие упавшие камни из полуразвалившихся стен к мосту, даже не приостановились. С рассвета миновало уже три часа.

– Ты молился, добрый брат, – отозвался Томас. – По-моему, день будет славный. Небо очистилось. Но холодный, заметь, да и ветер снова окрепнет, пожалуй, так что снова грядет окаянный дождь со снегом. Неважно, за пару дней закончим.

Оставив ворота открытыми, озадаченный монах подобрал рясу и побрел туда, где незнакомцы продолжали свои труды. Увидел, что в паре сотен ярдов дальше в обе стороны дорогу стережет по коннику.

– Вы берете наш камень, – сказал монах, не в силах постичь, зачем такое может занадобиться.

– Да. Камень добрый, – прозвучало в ответ.

– Но вы не вправе его брать!

Блэкстоун вытер ладони о тунику.

– Но он вам не нужен. Он просто валяется на полях.

Монах разевал и захлопывал рот, как рыба, вытащенная на берег.

– Аббат должен об сем узнать.

Он развернулся на месте, и Томас зашагал с ним рядом.

– Полагаю, вы узнаете, что аббат с радостью пожалует камень на доброе дело.

– Какое дело?

Они уже подходили к открытым воротам.

– Наше дело, – сказал Блэкстоун. – Объясню аббату, когда увижусь с ним.

– Вы не смеете с ним увидеться. Кем это вы себя вообразили? Он не допустит сюда вооруженных людей, – запротестовал монах.

– Сюда? – Остановившись под аркой ворот, Томас распахнул их створки пошире. – Считай нас паломниками, ищущими укрытия, брат. Вот только мы собираемся злоупотребить вашим гостеприимством.

Блэкстоун ввел ошарашенного монаха в ворота, а Мёлон и остальные последовали за ним. Они захватили монастырь под Шульоном.

Еще никто не осмеливался бросить вызов власти аббата Пьера. Спасовал даже гнусный и грозный Сакет, ибо аббату благоволит сам король, а наемник прекрасно понимает условия собственного контракта. Может, аббат и посетовал в душе, что подверг селян опасности, покинув их, но, по собственным представлениям, аббат Пьер дал им жизнь, подладив свои цели под цели наемников. Незатейливое оправдание для незатейливого корыстолюбивого человека. Но теперь его грозили лишить уюта его эластичной совести. Аббат Пьер явственно дрожал. Один вид лица Томаса Блэкстоуна прошивал его морозом до самых чресел. Англичанин представился, но не выказал надлежащей куртуазности к положению аббата.

– Вы под домашним арестом, – заявил ему Блэкстоун, вдыхая витающий в воздухе сочный аромат жареного мяса. – А у вас хорошая кухня, судя по запаху. Жареная свинина – слишком жирная пища для смиренных монахов. Неважно, моих людей надо накормить.

– Вы ошибаетесь, если считаете, что вы со своими бандитами избежите возмездия. Вы даже не представляете, какой гнев на себя навлекаете.

– Не с вашей стороны, полагаю.

– Ваша заносчивость просто несносна, – пролепетал аббат.

– Предводитель должен быть заносчив, брат аббат, вы сами тому хороший пример, – заметил Мёлон.

– Не тревожьтесь, вашей серебряной утвари и украшениям разграбление не грозит, – заверил Томас. – Король Эдуард вешает людей, грабящих церкви и монастыри. Мы не станем красть ваших святынь. У вас ведь есть щепки от креста, не так ли? Для продажи крестьянам? Чтобы подарить им надежду?

– Конечно, – настороженно отозвался аббат. – Вы намерены их забрать?

– Я спалю их, когда найду, – прозвучало в ответ.

– Да простит Бог подобное святотатство, – прошептал аббат и перекрестился.

Сграбастав в кулак плащ аббата, надетый поверх рясы, Блэкстоун повлек его к ожидавшему Гайару.

– Никчемные куски дерева, отщипываемые от любого бросового леса и служащие, чтобы наживаться на страхах невежественных крестьян. Вы сулите им надежду на спасение, и вам даже не надо разжимать их пальцы, чтобы забрать деньги, заработанные тяжким трудом. Кабы собрать щепки креста из всех монастырей и церквей, нашего Господа Иисуса пришлось бы распять тысячу раз на такой уйме крестов. Молитесь о собственном прощении. Ступайте в свои покои, мой большой жирный ворон, я велю кому-нибудь из братьев принести вам хлеб и воду.