Трейси Шевалье - Тонкая нить [Литрес]

– Откуда только она это берет? – говорил он.

– Смотри, холм Святой Екатерины! Мы уже почти приехали, – сказала Джильда и принялась собирать вещи.

В голове Вайолет мелькнула мысль: а что, если остаться в поезде, доехать до самого Лондона, как она рассчитывала однажды летом, чуть меньше двух лет назад. Может, жизнь в большом городе, где ее никто не знает, будет легче? Очень может быть. Но в глубине души понимая, что никогда туда не поедет, Вайолет отбросила эту мысль.

– Спасибо вам, что поехали со мной, – сказала она.

– А как же иначе? – вскричала Джильда. – Мы ни за что не пропустим такое событие, правда, Дороти?

– Per angusta, ad augusta. «Через трудности к цели», – отозвалась та.

Вайолет с Джильдой даже не переглянулись. Вайолет давно поняла: раз уж ты с кем-то живешь, то должен привыкнуть к тому, что он по поводу и без повода брызжет латынью. У нее самой найдется много чего, что тихо сводит Дороти с ума.

Например, вот это. Вайолет подошла к стоящей у вагонной двери коляске и заглянула внутрь. Айрис еще спала, она уснула сразу, как только они вышли из дома. Остальным пассажирам крупно повезло, но скоро малышка проснется, и тогда держись. Впрочем, ничего страшного. Вайолет улыбнулась, глядя на это чудо – собственную дочь. Ради нее она готова терпеть и не такое, а уж то, что ребенок кричит, – сущие пустяки.

Тем не менее надо собраться с духом, ведь к собору придется идти пешком через весь город. В Уинчестере она не была с тех пор, как беременность стала заметной и она потеряла работу. Однажды в холодный октябрьский день мистер Уотерман вызвал ее к себе, и Вайолет поняла, что он наконец заметил: она как-то подозрительно располнела, тут явно что-то не так. Вайолет избавила и себя, и его от мучительного для обоих разговора.

– В феврале я буду рожать, – без обиняков заявила она, садясь на стул. – Могу уйти сейчас или в январе – как вы предпочитаете?

Мистер Уотерман вытаращил на нее глаза:

– Мисс Спидуэлл, я… я…

– Понимаю, сейчас будет лучше всего, – твердо произнесла она.

Конечно, такая решительность стоила ей недополученного двухмесячного жалованья, но еще целых два месяца терпеть выговоры брызжущего слюной краснорожего мистера Уотермана было выше ее сил. Ей и так уже приходилось мириться с косыми взглядами городских кумушек. А вот миссис Харви неожиданно проявила терпимость. Оказалось, что ее дочь тоже родила ребенка без мужа, как по секрету призналась она Вайолет.

– Но разумеется, когда родится ребенок, я попрошу вас съехать, – добавила она. – Детей в моем доме я не потерплю.

Но в тот день, когда Вайолет потеряла работу, больше всего ее удивила Морин, которая давно догадалась, что Вайолет ждет ребенка. Побеседовав с мистером Уотерманом, Вайолет вернулась в офис и сказала ей, что уходит с работы.

– А я тоже скоро уволюсь, – хмыкнув, заявила ее коллега. – Я выхожу замуж.

– Замуж?

Вайолет попыталась скрыть, что ошарашена этой новостью, но ведь сколько месяцев она не замечала никаких признаков, что в жизни Морин появился мужчина. Это столь неожиданное заявление было так не похоже на бесконечные разговоры о помолвках, обручальных кольцах и свадебных торжествах, которые всего полтора года назад вели две подружки, Мо и О. Гляди-ка, Морин, оказывается, серьезно повзрослела, подумала Вайолет.

– И за кого же? – спросила она.

– За Кита, конечно.

Увидев изумленное лицо Вайолет, она фыркнула:

– Не понимаю, чему ты удивляешься. Ведь это ты нас познакомила.

А Вайолет все никак не могла осмыслить, что Кита Бейна можно называть просто Китом. Этому человеку как-то больше шло, когда его называли по фамилии. И теперь вот он женится на Морин. Может быть, под его влиянием характер этой девушки станет несколько мягче.

– Боже мой… – проговорила она. – Ну что ж, я вас поздравляю, обоих.

– Спасибо. Кит такой смешной, я с ним все время смеюсь. И умный, заставляет меня думать. Ох, я жду не дождусь, чтобы увидеть лицо мистера Уотермана, когда он узнает, что потерял обеих машинисток! Ты ведь придешь ко мне на свадьбу, правда? Ведь это ты свела нас с ним. Ты обязательно должна прийти. Если, конечно, это не помешает. – Она кивнула на живот Вайолет.

– Надеюсь, – ответила Вайолет.

Но надежды было маловато! Там наверняка будет Артур и, скорей всего, в качестве шафера, а Вайолет понимала, что сейчас лучше держаться от него подальше, как и от собора, и от ресторана «Старый базар» в среду вечером и в воскресенье днем.

С Артуром она столкнулась только однажды. Она выходила из дома, где шли занятия вышивальщиц, и сквозь группу хористов из колледжа, шумной толпой пересекающих внутренний дворик, увидела его. Артур стоял, прислонившись к арочному контрфорсу собора, и явно высматривал ее. Вайолет остановилась, а когда мальчики прошли, он заметил ее, а также ее живот, явно выпирающий под пальто. Они стояли и смотрели друг на друга, разделенные внутренним двориком. О, как ей хотелось тогда броситься к нему и упасть в его объятия. Но Вайолет даже не пошевелилась, впрочем, и он тоже, тем самым подтвердив необходимость вести себя так, как они сами решили, еще даже не зная о последствиях того, что случилось между ними. Вайолет лишь едва заметно кивнула ему и отвернулась, а Артур достал из кармана носовой платок и вытер глаза.

Так что на свадьбу она не пошла. Когда Морин и Кит Бейн в конце декабря поженились, она уже вернулась в Саутгемптон и могла сослаться на дурную погоду и распухшие щиколотки – хотя тогда уже все могли догадаться об истинной причине ее отсутствия. Впрочем, никто к ней претензий не имел. Напротив, супруги Бейн стали ее верными друзьями. Они с таким пониманием относились к ее беременности и к ее Айрис, когда та появилась на свет, что с радостью согласились стать крестными ребенка.

Поезд остановился, Вайолет заглянула в коляску: девочка была так похожа на Артура, что она изумлялась, когда кому-нибудь приходило в голову спросить, кто ее отец. Айрис открыла глубоко посаженные глазки – они сверкали, как два сапфира.

– Как раз вовремя, – пробормотала Вайолет.

Она поправила у нее под головкой беленькую подушечку с инициалами «А. Н.», вышитыми в уголке под наволочкой, – скопировала их с носового платка Артура.

– Добро пожаловать в Уинчестер, малышка. Sic parvis magna. «Такая маленькая и такая великая».

Джильда и Дороти, похоже, нисколько не переживали, что им придется идти пешком через весь город. Они жили теперь в Саутгемптоне, устроились вместе, обе работали, одна бухгалтером, другая учительницей, и горожанам теперь было не до того, какие между ними отношения. Эта ситуация устраивала всех, как говорится – с глаз долой, из сердца вон. Шагая теперь по Хай-стрит, они были похожи на двух подруг, которые, весело болтая, идут на крестины.