Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Вот что писал достопочтенный падре Джованни Фрателли, недавно прибывший из Рима в Грузию в качестве миссионера Святой римско-католической церкви:

«Реверендиссимо падре Бартоломео, премного мой достопочтеннейший!

Только я собрался сесть за письмо вашему высокопреподобию, как ко мне на квартиру явился мессер Орацио Бальони, почтенный негоциант славной Генуи, и стал меня торопить. Он собирается сегодня выехать из Тифлиза на родину с грузом местного отличного шелка и обещал вечером зайти за письмом. Сообщаю посему некоторую часть происшествий в землях георгенских, но, имея сказать великое множество самых удивительных вещей, опускаю большую часть малых, дабы не утруждать внимания вашего высокопреподобия столь низким занятием. Вот главное, о чем я сообщаю в этом первом письме».

Заал отметил на полях: «Письмо — первое, значит, птичка только начинает распевать…»

«В королевстве георгенов большие празднества. Король Джорджио короновал свою юную дочь в качестве соправительницы. Король Джорджио уже немолод, и мы можем скоро увидеть женщину на троне, что весьма удивительно, а для георгенов и вовсе непривычно. Говорят, на коронации в соборе кто-то кричал против, вспоминая королевского племянника, которого держат в тюрьме. Но, как мне рассказывали верные люди, королевич — кастрат и слепец, стало быть, королем уже быть не может. А в королевстве георгенов сейчас тихо. Был большой баронский мятеж против королевской власти, его подавили, а главным мятежникам поотрубали головы. А разбойников и воров подесты [77] Подесты — градоначальники (ит.) . нынче гроздьями развешивают на дубах, рядом вешают их ослов, мулов и лошадей, кошек и собак, как будто бессловесные животные тоже в чем-то виноваты. Но зато проезд по здешним дорогам стал безопаснее…»

Заал с удовлетворением перевернул страницу. Но дальше шло самое интересное:

«…А я познакомился недавно с одним любезным нобилем, из военных. Он сейчас живет в пожалованном королем имении в провинции Кахети, но часто приезжает в столицу и останавливается у моих соседей. Нобль сей хорошо знает военные дела георгенов и многое мне рассказывает о них за бокалом вина (которое здесь неплохое, но хуже нашего лакрима-кристи). Но об этом в следующий раз…»

Заал снова отметил на полях: «Очень важно! Надо установить, какой проклятый болтун-азнаур дает сведения шпиону в рясе, и немедленно бросить его в тюрьму…»

Письмо заканчивалось так:

«Католиков у георгенов очень мало. Говорят, будто бы в землях арменов их несколько больше. Я пока буду проживать в Тифлизе в ожидании указаний вашей милости, ибо страна арменов в руках неверных и там сейчас небезопасно. Прошу прислать мне на расходы не менее ста дукатов. У меня кончаются деньги.

Молю Господа Вам совершенное здоровье даровать, а Вас прошу не оставлять меня благословением Вашим.

Всегда к услугам Вашим вполне готовым пребываю,

смиренный слуга господний

Джованни Фрателли».

Генуэзского купца почтенного Орацио Бальони выпустили на свободу, вернув адресованное в Папскую курию письмо. В Грузии он больше не появлялся.

Из года в год хирело семейство Вазгена, потеряв работников-мужчин. Самвел так и остался конюшим у парона Саргиса. А Галуст работал в Ани, где снова воцарился эмир и закрылась граница на перевале. Потом отвезли на деревенское кладбище деда, за ним последовал всегда больной Манук. Только и успели выдать замуж быстроглазую Ануш за соседского сына, хоть и ворчал Вараздат на скудность приданого. В доме остались старуха Сирануйш и молчаливая сноха с сыном.

Не прошло и года после смерти хозяев, как за накопившиеся недоимки отобрал обоих быков княжеский управитель, невзирая на причитания и мольбы. Пахать было не на ком, тяжелый плуг на себе не потащишь. А там за статный рост и недюжинную силу забрали Петроса в замковую дружину.

В отличие от добродушного старшего брата, Петрос был вспыльчив. Сразу невзлюбил строптивца десятник — сын старого сотника Вахрама, что давно покоился на погосте. Дядя Самвел пытался было урезонить и того, и другого. Куда там! Десятник и слушать не захотел конюшего, а Петрос был неукротим. Кончилось тем, что за очередную провинность он оказался в подвале замка. Ночью Петрос взломал некрепкую решетку в узком окне и ящерицей проскользнул наружу. Спустившись по крутому склону в ущелье, юноша не рискнул, однако, зайти в селение попрощаться с родными и сразу углубился в буковый лес. Питаясь по дороге дикими плодами и ягодами, Петрос достиг перевала и, благополучно миновав порубежную заставу, спустился на равнину. В предместье Ширакавана сердобольный житель накормил изможденного беглеца, дал немного хлеба на дорогу. Перейдя Ахурян через мост у монастыря Оромос, молодой горец наконец оказался в Ани.

Рано утром на небольшом дворике, окруженном каменной оградой, Галуст приступил к работе. Камень попался изумительного темно-фиолетового цвета, мягкий, с тонкими порами, равномерно покрывающими его гладкую поверхность. Несильными ударами молотка Галуст вогнал резец в тело камня. Резец шел споро, не окалывая грани. Откидывая мелкий щебень, камнерез постепенно углублял борозду, выделяя особый «анийский» крест, что имеет по две сферы на каждом конце. Внизу, под крестом, оставался большой овал, лишенный орнаментовки. Не доверял еще старый мастер самую тонкую резьбу Галусту (хоть и не раз хвалил приятелям-каменщикам точный глазомер и твердую руку подмастерья), сам резал каменное кружево. Это огорчало Галуста. Вздохнув, он замечтался о счастливом дне, когда сможет предстать с пробой перед строгим судом «стариков» и получит долгожданное звание мастера.

— Галуст! Слушай, Галуст!..

Галуст поднял голову. Из-за ограды на него встревоженно глядел высокий человек. С трудом узнал камнерез в покрытом пылью оборванце своего младшего брата. «Что случилось в Хожорни? Как Петрос пробрался сюда?» Положив резец на камень и вытерев руки о передник, он быстро шагнул к ограде…

После краткого разговора Галуст тут же поделился скромным завтраком с братом и свел его в баню, захватив из дома кое-какую одежду, а после представил Езнику. Старый мастер сочувственно выслушал рассказ беглеца и посоветовал отправиться искать работу у оружейников. При Шеддадидах процветало оружейное дело в Ани, много мечей, сабель и доспехов требовалось мамлюкам. Хоть трудно было получать деньги за оружие от вояк, мастерская Тиграна работала полным ходом. Сам хозяин почти перестал появляться в кузнице, ссылаясь на старость, больше находился при лавке, с малолетним сыном. А всем делом стал заправлять Кюрех.