Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

— Свобода! — с трудом выговорил он на языке парфян. Узники впервые услышали голос своего освободителя.

Неужели действительно этот разбойник — их освободитель?! Рабы сели на мулов. Все трое поспешно направились по горной тропинке вверх. Когда они зигзагами поднялись на большую высоту, то увидели внизу, у поворота дороги, откуда начиналась тропинка, столпившихся людей — десятка два конных и пеших. Это были купцы и охранники, следовавшие с караваном. Они о чем-то спорили и, видимо, но решались подняться наверх, боясь засады. Кто знает, возможно, разбойники хотят заманить торговцев в горы и захватить их в плен? Ведь выкуп за свободного, к тому же богатого человека в несколько раз больше стоимости обездоленного раба.

Покричав и поспорив, люди вернулись к каравану. Лица освобожденных рабов просветлели. Но их по-прежнему беспокоила неизвестность.

Караванбаши вез свои товары из Бактры. Он верил приметам. Раз уж по дороге в Шихит его постигла такая беда, то не будет выгоды и от торговли в этом городе. Он не разрешил даже открыть тюки. На следующий день, на рассвете, караван отправился в Эрши. Через горы торговцы предпочитали двигаться на мулах и лишь в Оше переложили часть своих товаров на верблюдов. Дальше, по пескам, ехали в основном на двугорбых великанах.

Остановившись в караван-сарае, расположенном возле аргуанских [93] Аргуан — городок к востоку от Эрши. ворот внешней стены Эрши, караванбаши готовился пойти в Арк — дворец ихшида, правителя Давани.

На следующий день караванбаши, надев длинный халат, узорчато обшитый золотыми нитями, с достоинством шагал к воротам внутренней стены. За ним шли слуги, неся на руках два ларца. Вели также раба, переодетого в новые одежды.

Ясаулы привели караванбаши к порогу огромного, круглого, как юрта, помещения. Войдя в двери с резными изображениями оленей, архаров и тонконогих скакунов, караванбаши опустился на колени перед сидящим на троне ихшидом. Опытному, видавшему на своем веку многое чужеземцу бросилось в глаза великолепие трона, сделанного из бадахшанского лазурита. По знаку вошедшего вместе с пим Кундузбека караванбаши встал и, не разгибая спины, подошел к ихшиду, провел руками по его коленям. Потом сел на ковер, поджав ноги, левее ихшида, напротив праворучного бека Модтая. Ясаулбеги Кундузбек расположился возле праворучного.

— Покровителю караванных путей кланяюсь дарами из Парфианы и Бактрианы! — сказал торговец, снова встав на колени.

По знаку ихшида Кундузбек трижды стукнул деревянным молотком по дощечке. Вошел охранник-ясаул.

— Пусть внесут дары!

Слуги принесли и поставили у ног ихшида два ларца. Из одного вынули ритон, купленный торговцем в Нисе [94] Ниса — старая столица Парфии. . Искусная рука мастера вырезала из слоновой кости рог, изобразив на остром конце бокала передние ноги и голову крылатого существа. Из другого ларца достали серебряные бактрийские фалары — круглые блюда с изображением в середине боевого слона с двумя воинами на нем.

Только Кундузбек, ценитель редкостной посуды, любовался дарами чужеземного торговца. Ихшид взглянул на них без особого любопытства. Праворучный бек Модтай для приличия взял в руки лишь одно серебряное блюдо и тут же положил его обратно в ларец.

Такое невнимание озадачило торговца. Его зоркий взгляд скользнул по лицам присутствующих. Ихшид Давани Мугува выглядел свежим и бодрым, несмотря на седину в бороде и волосах. Левой рукой он то и дело проводил по густой бороде. Видимо, это привычка. У него чуть запавшие карие глаза, взгляд уверенный. На голове — корона. Праворучный бек Модтай [95] В китайских источниках Модтай назван Моцаем. — небольшого роста, цепкий, быстрый в движениях. Усатый, но без бороды. Нос с горбинкой, как клюв сокола.

— В Парфиане я купил раба по имени Оробаз. Он искусный мастер: обтачивает дерево, кует железо. Примите и его в дар, великий ихшид! — сказал торговец, встав с места и поклонившись в пояс.

— Расскажите о торговых путях к тем странам, где вы были, — сказал ихшид.

Теперь караванбаши понял, почему он так легко получил аудиенцию у повелителя Давани и почему ихшид не проявляет особого интереса к его дарам.

— Начать с тех, где я был раньше, или же…

— Дорога до Бактрианы и Парфианы нам хорошо известна. Расскажите о дальних землях.

— Я родом из Вабила. Через Сузы несколько раз проезжал в Тахтижамшид. Ездил и в другую сторону, в Экбатан, а оттуда — до Эфеса [96] Бабил — Вавилония; Сузы — столица древнего Элама; Тахтижамшид — Персопол, столица древней Персии, Экбатан — город вблизи современного Хамадана; Эфес — греческий город на берегу Эгейского моря в Малой Азии. . Дорога от Суз до Эфеса зовется царской дорогой. Когда распалось царство Искандара Двурогого [97] Искандар Двурогий — Александр Македонский. , единый путь раздробился. Пошлины на товары увеличились. Я начал ездить по этим дорогам как раз в то неспокойное время. Несколько лет назад, когда царь Парфианы Фраат отобрал Бабил у юнанов [98] Юнаны — греки. , старая царская дорога вновь оживилась. В этот раз я приехал сюда через Гекатомпил, Нусай, Маргиану [99] Гекатомпил — город западнее Нисы; Нусай — Ниса; Маргиана — область в районе современного Мерва. , Бактриану…

— Прошлогодний торговец из Нусая тоже говорил, что Парфиана дотянулась до земель Румо [100] Румо — Рим. , — сказал Мугува, обращаясь к Модтаю.

— Да, это так, великий ихшид! От Парфианы караваны могут теперь проходить к землям Румо и следовать далеко, до захода солнца, — уточнил чужеземный торговец.

— Скоро Давань окажется на перекрестке Длинных караванных путей. Караваны будут проходить через наши кенты от Румо до Цинь, от Бабила до Хваразейма [101] Хваразейм — Хорезм. ! — вслух рассуждал Мугува.

Опершись на подлокотник трона, Мугува уставился в одну точку. Все почтительно ждали, чтобы он продолжил свою речь. Однако он глубоко погрузился в свои думы. Праворучный бек Модтай и ясаулбеги Кундузбек хорошо знали его заботы. В последние годы им всецело овладело желание добиться, чтобы главные торговые пути проходили через Давань — это должно было умножить богатство и величие страны, а значит, и самого ихшида. В эти минуты Мугува заново перебирал в уме все, что успел узнать о Длинном пути от проезжих торговцев, послов, путешественников, бродячих скитальцев. Судя по рассказам разноязычных людей, этот Великий караванный путь временами прерывался, но неизменно восстанавливался вновь. Это можно было заметить и по количеству караванов, приходящих в Эрши.

Ихшиду Давани было известно, что Румо и Парфиана стоят на пороге войны, но пока между ними идет торговля, иногда через третьи страны. Торговый путь удлинялся все дальше и дальше к заходу солнца. Мугува был рад, когда несколько лет назад прибыло посольство Чжан Цяня, первое посольство из далекой Цинь. После этого установилась торговля Давани с Цинь, называвшей себя теперь государством Хань. Через Давань, и только через Давань, караванная дорога Парфианы и Румо может теперь соединиться с торговым путем, налаживающимся между Даванью и Цинь! Итак, именно через города и села Давани будет проходить Великий караванный путь, протянувшийся от моря, где восходит солнце, до моря, где оно заходит. Вряд ли найдется на свете другая столь удачно расположенная и потому столь счастливая страна, как Давань, оказавшаяся на перекрестке двух Великих караванных путей — продольного между Румо и Цинь и поперечного между Хиндом и Хваразеймом. Давань выигрывает при сравнении с другими землями и потому, что со всех сторон ее окружают высокие, поднявшиеся до небес снежные горы. Недаром ханьцы назвали их Тянь-Шань — Небесными горами. Чтобы добраться до Давани по любой дороге, необходимо преодолеть несколько высоких обледенелых перевалов. Само название страны указывает на это [102] Давань означает перевал. . Горы ее — неприступные каменные стены, воздвигнутые по воле самого Ахурамазды! Никто еще не осмеливался прийти в Давань с мечом! Ни Кир, ни Дарий, ни даже Двурогий Искандар не были здесь. Не могут добраться сюда ни Румо, ни Парфиана! Цинь удалена от Давани на расстояние, непреодолимое для войск. Даже посольства ханьцев, состоящие из нескольких десятков человек, часто погибают по дороге из-за нехватки припасов. Если Цинь попробует двинуть сюда войска, измученным шэнбинам преградят путь неприступные горы и перевалы. Завоевать Давань невозможно. Другие страны могут думать только о торговле с ней и через нее. Об этом твердят все послы ханьцев. Но ихшид Давани и без их слов уверен в этом.