Дмитрий Пучков - Викинги. История эпохи: 793-1066 гг.

Наряду с вполне реальными происшествиями – драматическими или трагическими – описываются события в высшей степени фантастические. Например, сообщается, что чья-нибудь жена была колдуньей. Для исландца X–XII веков такое сообщение не просто не являлось фантастическим, но даже не требовало никаких пояснений: сказано – колдунья, значит, так и есть. Встречаются в сагах и по-настоящему сверхъестественные, пугающие сюжеты, достойные использования в жанре хоррор: разнообразные возвращения мертвецов в мир живых(представленные, конечно же, как совершеннейшая реальность). Ни для рассказчика, ни для слушателя в подобных поворотах не было ничего сверхъестественного – этим сага отличается от, скажем, рыцарского романа, в котором драконы и единороги изображаются как всем понятная придуманная условность, делающая произведение более интересным. В саге ничего специально для интереса не прибавляют. Потому что живой покойник – это такая же реальность, как продажа корабля. Мы, современные люди, понимаем, что вряд ли по Исландии в XI веке скакали покойники. Однако то, что для нас художественный прием, выдумка и абстракция, для человека того времени являлось делом житейским. Поэтому объективность сагизаключается в том, что она погружает нас не в хронологически обусловленную, логически выверенную реальность, а в реальность того, как люди воспринималивсе, что происходило вокруг. Для них совершенно нормальным было такое, что мы и представить себе не можем: например, отношение к покойникам. По тогдашним представлениям умерший человек на самом деле умершим не являлся. Он оставался обычным человеком, просто перешедшим в другую реальность, из которой он запросто мог вернуться, и ничего удивительного в этом ровным счетом не было. Повторюсь: сверхъестественное в исландских сагах – не литературный прием, а неотъемлемая часть сознания людей того времени.

Впрочем, выдумкав сагах тоже присутствует – но опять же особая. Допустим, мы читаем диалог убийцы и его будущей жертвы, зачастую весьма развернутый; при этом мы прекрасно понимаем, что уже убитый человек никому не смог бы передать все реплики в подробностях. А если мы еще вспомним, что записывалось это через 200 лет после свершившихся событий, то станет ясно, что автор саги придумал такой диалог «для красоты». И автор этот может быть как изначальным, устным сказителем, так и позднейшим собирателем саг. Приведу простой пример:

«Эгиль спросил, в каком дворе живет Аринбьёрн. Ему указали, и он поехал туда. Подъехав к дому Аринбьёрна, Эгиль слез с коня и обратился к какому-то человеку. Тот сказал, что Аринбьёрн ужинает Эгиль сказал:

– Я хотел бы, любезный, чтобы ты пошел в дом и спросил Аринбьёрна, где ему удобней говорить с Эгилем, сыном Скаллагрима, в доме или на улице?

Человек ответил:

– Это нетрудно передать.

Он вошел в дом и громко сказал:

– Тут приехал какой-то человек, большущий, как тролль, он просил меня зайти сюда и спросить, дома или на улице ты хочешь говорить с Эгилем, сыном Скаллагрима.

Аринбьёрн сказал:

– Пойди и попроси его подождать около дома, я сейчас выйду.

Тот сделал, как сказал Аринбьёрн, вышел и сказал, что ему было велено. Аринбьёрн распорядился убрать столы. Затем он вышел, и все его домочадцы с ним. Увидев Эгиля, он поздоровался с ним и спросил, зачем он приехал. Эгиль в немногих словах рассказал все о своей поездке».

Эта история происходила осенью 936 года (напомню: она была записана примерно в 1220 году). Теперь посчитайте, сколько лет, а то и веков прошло между событиями рассказа и его записью: как вы думаете, кто бы смог донести до нас диалоги в точности? Конечно же, никто; они являются выдумкой, причем поздней – XIII века. Однако история в целом остается совершенно правдоподобной, и этот небольшой вымысел призван всего лишь придать рассказу оживляющего драматизма.

Теперь наконец приступаем к «Саге об Эгиле». Начинается она классически:

«Жил человек по имени Ульв. Он был сын Бьяльви и Халль-беры, дочери Ульва Бесстрашного. Халльбера приходилась сестрой Халльбьёрну Полутроллю с острова Храфниста, отцу Кетиля Лосося. Никто не мог сравниться с Ульвом ростом и силой…

Рассказывают, что Ульв был хорошим хозяином. Он обычно рано вставал и обходил работы, или шел к своим ремесленникам, или же осматривал стада и поля. А иногда он беседовал с людьми, которые спрашивали его совета. Он мог дать добрый совет в любом деле, потому что отличался большим умом. Но каждый раз, когда вечерело, он начинал избегать людей, так что лишь немногим удавалось завести с ним беседу. К вечеру он делался сонливым. Поговаривали, что он оборотень, и прозвали его Квельдульвом (Вечерним Волком)».

Вот, кстати, еще одна характерная черта исландских саг: про человека на полном серьезе сообщается, что он оборотень.

«У Квельдульва с женой было два сына. Старшего звали Торольв, а младшего Грим. Они выросли оба такими же высокими и сильными, как отец. Торольв был человек красивый, умный и отважный. Он походил на своих родичей со стороны матери, был очень веселый и деятельный, за все брался горячо и рьяно. Его все любили. Грим, черноволосый и некрасивый, был похож на отца видом и нравом. Он много занимался хозяйством, был искусен в работах по дереву и железу и стал в этом деле большим мастером. Зимой он часто ходил на паруснике с сетями ловить сельдь, и с ним многие его домочадцы.

Когда Торольву исполнилось двадцать лет, он собрался в викингский поход. Квельдульв дал ему боевой корабль».

Эти люди явно были представителями знати. Вряд ли, конечно, Квельдульв являлся ярлом (самым знатным землевладельцем): скорее всего, он был каким-нибудь знатным человеком рангом пониже – например, херсиром, предводителем херада, по-нашему – округа. Тем не менее у него имелись свои земли, и он мог позволить себе корабль. При этом высокий, красивый и веселый Торольв с полным основанием взял у отца корабль и отправился в викингский поход, где будет грабить и убивать, – и к нему все относятся с уважением, а вот к его брату Гриму, который занимается тем же самым, имеются претензии, потому что он некрасивый, чернявый и с дурным нравом, как папаша. В общем, унаследовал отцовские странности.

«Тогда же снарядились в путь сыновья Кари из Бердлы – Эйвинд и Альвир. У них была большая дружина и еще один корабль. Летом они отправились в поход и добывали себе богатство, и при дележе каждому досталась большая доля. Так они провели в викингских походах не одно лето, а в зимнее время они жили дома с отцами. Торольв привез домой много ценных вещей и дал их отцу и матери. Тогда легко было добыть себе богатство и славу».