Александр Долгов - Спасти Цоя [litres]

На бабусиной вилле сегодня вечером и намечался светский раут с многочисленными гостями, прессой, в том числе и телевизионщиками, где в вечерней программе и предполагалось выступление Walküre. Для группы все решилось неожиданно, прямо-таки спонтанно – совсем в духе взбалмошного характера «рок-н-ролльной бабки» – сразу же по окончании спектакля «Лоэнгрин». Пришедшие за кулисы поздравить с аншлаговым спектаклем тут же получали от госпожи Мартинсоне приглашение на вечеринку: «Будет интересно, обязательно приходите», – загадочно обещала она направо и налево, не раскрывая, однако, интриги.

Она тут же сообщила о концерте и участникам группы, благо, ребята находились буквально под рукой, служа в ее театре – кто перед сценой в симфоническом оркестре, кто за сценой – монтировщиком (это я про Катковского, конечно). Госпожа Мартинсоне горячо убеждала стушевавшихся было членов группы, что нельзя упустить уникальный шанс громко заявить о себе, и что в успехе она ничуть не сомневается. После принятия ее прямо-таки революционного решения ребята пребывали в некотором смятении, даже дрейфили: смогут ли оправдать возложенное доверие и не облажаться? – ведь соберется достаточно искушенная публика, много чего повидавшая… Но назад хода не было, поэтому для последней сверки часов ровно в полдень назначили генеральную репетицию, после которой планировалась подготовка площадки к выступлению – монтаж оборудования, для чего следовало прозаически своими силами перетаскать из подвала на сцену их немалое хозяйство – колонки, мониторы, усилители, музыкальные инструменты и прочие причиндалы.

После завтрака и долгой тирады Катковский отправился спать, чтобы набраться сил перед ответственным выступлением. Напоследок, уже стоя в дверях, обернулся и обратился ко мне:

– Кстати, Конрад очень интересовался альбомом Grateful Dead, он у нас большой поклонник Джерри Гарсиа. Просил продать.

– Заметано.

– Ну, тогда не забудь прихватить пластинку.

– Не беспокойся, все мое всегда при мне.

После его ухода Шульц моментально засуетился, чтобы куда-то отправиться. На мой вопрос «куда и зачем» ответил туманно: «в город по делам»… По каким таким делам, черт его знает… Мол, надо и все – схватил свой рюкзак и был таков. Мне ничего не оставалось другого, как снова завалиться спать, и с превеликим наслаждением: после вчерашних похождений еще до конца не очухался, и сладкий сон был чудодейственным средством, чтобы окончательно прийти в себя.

Проснулся я от того, что Катковский с добродушной усмешкой щекотал меня по лицу долговязой травинкой с кусачими колосками на конце. Увидев, что я открыл глаза, он дурашливо протрубил побудку.

– Ты вроде как на ударных играл раньше, – съязвил я спросонья.

– Как видишь – могу и на трубе, – и добавил, – но, если серьезно, я пробовал и на трубе, брал уроки у нашего трубача Андриса, но мне не понравилось. Знаешь, в чем главная опасность игры на том инструменте?

Я непонимающе мотнул головой.

– Когда с азартом играешь на трубе и входишь в раж, – назидательно проговорил Катковский и для большей доверительности понизил голос, – можно ненароком от натуги так пердануть, что… сдует всех зрителей из первых рядов.

От его грубой шутки я громко прыснул:

– Да, облом так облом; и тогда все девушки мира уж точно тебя разлюбят. Что может быть страшней для начинающего музыканта?!

Вслед за мной хохотнул и сам Катковский. Потом, как и положено приличному меломану, счел необходимым поделиться последними музыкальными впечатлениями. Оказывается, пока я дрых, он без конца слушал Grand Funk, так толком и не поспал – каждые двадцать минут вскакивал с постели, чтобы перевернуть пласт на вертушке. Особенно его зацепил альбом We’re An American Band, признался, что совершенно очарован ярким барабанным вступлением к заглавной «открывашке» – в этой песне Дон Брюер и вправду отличился: мало того, что неподражаемо молотил по барабанам, так еще и песню собственного сочинения запевал так, что по телу бежали мурашки восторга.

– Невообразимо мощная группа – этот Grand Funk! – восторгался Катковский американцами с Восточного побережья, – цельная и патриотичная, и не фальшивая – таких в Третьем рейхе нет!.. Не жалко, что альбом продал? – нет?! странно… я б никогда с ним не расстался…

Потом глянул на часы и спохватился:

– Мать честна́я, у меня ж – репетиция!

Без промедления мы вскочили на ноги и направились к калитке.

Отсутствие Шульца его ничуть не смутило, оказывается, он предупредил об отлучке и предусмотрительно взял адрес виллы, куда собрался прибыть после завершения своих таинственных дел. По дороге Катковский рассказал о товарищах по группе. Все они – латыши и старше его на два-три года. Все из богатых семей, без пяти минут с консерваторским образованием, одним словом – мажоры. Но к нему относятся вполне прилично – с уважением и по-дружески, понимая, что второго такого, как Катковский доподлинно рок-н-ролльного барабанщика, врубающегося в тонкости их музыкального стиля, им вряд ли найти.

– Walküre для меня – прежде всего перспективная работа, уникальная возможность получить профессиональный опыт и изменить статус… – разъяснил свою позицию Катковский, – убежден, настоящий профи обязан уметь играть в любом стиле – хоть классику, хоть джаз, хоть черта лысого в ступе… Лично я, как ты уже, наверное, понял, люблю совсем другую музыку.

Мы срезали часть пути, миновав небольшой пруд, сплошь заросший камышом, потом по узкой тропинке прошли через дикое поле с травой по пояс мимо какого-то захудаленного заводика в полтора этажа, с чадящей трубой, несмотря на праздники! – и скоро вышли на проселочную грунтовую дорогу, похожую на улицу Эйженияс, но с совсем другими домами, домами состоятельных людей – двухэтажными каменными зданиями за крепкими заборами, с теплыми гаражами и солидными хозяйственными постройками.

Вскоре мы подошли к последнему дому на улице, больше походящему на загородную виллу. Из-за забора доносилось негромкое журчание воды…

– Один-единственный дом с фонтаном во всей округе, и еще кое с чем, – загадочно сказал Катковский, – словом… добро пожаловать на виллу «Ля Мур».

Прежде чем нажать на звонок у калитки, Катковский указал рукой на двухэтажный дом из красного кирпича на противоположной стороне – явно нежилой фонд. Он судорожно вздохнул и изменившимся голосом произнес:

– Вот где вкалывал мой отец до самой смерти, обеспечивая куском хлеба семью – помнишь мой полуночный рассказ?… Завод «Радиотехника». Выпускал известные ламповые радиоприемники «Рига», сейчас его, по-моему, перепрофилировали, да и приемники давно на транзисторах работают.