Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Для организации похищения Кутепова из Москвы прибыл сотрудник ОГПУ Сергей Пузицкий. От тех дней утвердилось предположение, что в похищении Кутепова принял участие его бывший начальник штаба генерал Штейфон. Именно он сообщил Кутепову о приезде двоих полномочных представителей московского подполья. Из-за предельной ограниченности во времени они якобы настаивают на безотлагательности свидания.

Делегатами «московского подполья» явились резидент ОГПУ в Париже Николай Кузьмин и агент ОГПУ Андрей Фихнер.

Генерал Штейфон предупредил бывшего начальника, что встреча состоится прямо у таксомотора, на котором подъедут «подпольщики». Возле таксомотора дежурил самый доподлинный полицейский, но… коммунист.

Очевидно, Кутепов что-то заподозрил. Свидетель похищения показывал, что господина генерала грубо заталкивали в «авто». Другие свидетели видели в Гавре, как господина генерала заводили на советский пароход: поди, как пьяного члена команды — Кутепов уже был напичкан препаратами.

Вызывает сомнение утверждение, будто Кутепов скончался в 100 км от Новороссийска, уже на отчей земле. Это присочинено для прикрытия высочайшей безнравственности содеянного. Скорее всего генерал был доставлен на Лубянку, подвергнут беспощадным допросам и казнен. Несомненно, за генералом на пароходе надзирал знающий врач: «груз» был немалой ценности. За утрату такого «языка» Москва поснимала бы головы с участников операции. Не сомневаюсь, генерала довезли и засекретили, что называется, намертво и в буквальном, и переносном смысле: ни в одном документе ни словечка. Возможно, держали на Лубянке под другим именем, но не довезти не могли. Его сопровождал врач, не исключено, и не один. Его отлично кормили. Если надо — насильно вводили необходимые лекарства. Зачем он неживой Москве?!

Свое отношение к злодейству имел и бравый генерал Скоблин, не мог не иметь. Его жена Надежда Плевицкая уже несколько лет работала на ОГПУ… за право вернуться на Родину. О ее вербовке знал лично Дзержинский. Это ж его детище — операция «Трест»!

Не сложить голову генерал Кутепов просто не мог. Он стоял тесно окруженный друзьями. На кого ни падал взгляд… предатель… предательница… Братья по борьбе и несчастью, верные дети России…

Без Родины, без смысла дней генералы и офицеры бывшей белой армии поразительно мельчали. Быт перетирал, крошил самых стойких, убежденных и порядочных. Смысл жизни? Где, в чем? А средства?.. Все эти образованные люди с чинами, званиями, боевыми наградами, ранениями, нередко и с семьями перебивались на нищенские заработки подсобных рабочих, таксистов, официантов, разного рода прислуги, но несоизмеримо страшнее была безработица — полная ненужность жизни.

Красочны и жестоки зарисовки Бориса Пильняка в его «Китайском дневнике» 1926 года.

«…За нашим столом сидела дочь адмирала Старка, местная танцовщица и проститутка. Нас было четверо. Совершенно ясно, что все здесь обнажено до окончательной голости, и все за деньги и на деньги…

Крыдов (сотрудник советского консульства в Нанкине. — Ю. В.) сказал мне:

— …Мне все время лезет в голову, что такое же смогло б случиться и с моей сестрой, — ужасно!.. Вот та проститутка, — он махнул рукой, — окончила Московские высшие женские курсы. Чем она виновата, что она пошла за мужем-офицером или за отцом-генералом (в Китай по преимуществу подались офицеры бывших колчаковских армий. — Ю. В.)?.. Смотрите, — вон тот музыкант-скрипач — муж вот этой проститутки. Здесь люди опустились так, что мужья не покидают жен, вот этих русских проституток, и живут на их средства… У этого музыканта и у этой проститутки — двое детей. В четыре ночи муж поедет домой, а жена поедет в номер с тем мужчиной, который ее купил, — или, если так захочет покупатель, они поедут к ней же на квартиру. Тогда муж-музыкант, бывший офицер, поспешно переоденется лакеем и будет прислуживать им — у себя в доме!..»

Черное безденежье; чужеземщина, так сказать, — вкруговую; неопределенность существования, отсутствие гражданства, ужас безработицы — люди спивались, лезли в петлю, опускались… И все это было лишь продолжением гниения. Именно оно еще раньше подточило белые армии. Шкурничество и героизм тесно сплелись в одно — и загремели в бездну.

«…Ночью за окном около нашего дома я услыхал русскую ругань. Женщина садилась в рикшу, на другом рикше ее дожидался американский матрос. Русский мужчина в отрепье офицерского костюма требовал с женщины деньги. Женщина уехала. Тогда мужчина стал кричать ей вслед о том, что он — муж, он может не захотеть и не пустить ее ночевать с матросом, — он требует два доллара…» [88] Пильняк Б. Собр. сон., т. VII. М.—Л., Госиздат, 1930, с. 215, 259. .

Мне довелось свести в больнице знакомство с «женевским» служителем, причастным к делу Кутепова, правда, несколько своеобычно. Нет, сам служитель не имел касательства к операции. Он мирно служил в столице по административно-хозяйственной части, но в какой «системе»! Чувствовалось, это постоянно вздергивает его, поднимает в собственных глазах.

Я приехал, разумеется, не к нему, но уже знал, что могу услышать, — меня предупредил мой товарищ и в каком-то роде учитель и одновременно оппонент по нашей горемычной истории. Мы с ним уже все обговорили. Важно незаметно свести разговор на эту тему (похищение Кутепова), не вызывая настороженности. Тут всегда кстати мое спортивное прошлое. Оно сразу делало меня вроде бы понятным и даже своим в подобного рода обществах: как бы охранная грамота на благомыслие.

А я их всегда презирал и ненавидел как несчастье, беду своей Родины. Но сейчас не об этом… В общем, тогда я прознал главное: Кутепов был похищен. То, чего не позволяли себе цари, их охранная служба (нет, был частный случай… с революционером Нечаевым, и все равно это не совсем то), чекисты сварганили (и само собой, продолжают варганить) без всяких стеснений. Ведь спокойно гулял на свободе главный вождь большевиков по городам Европы и в любое время суток — и никто не смел повязать и отправить на суд и расправу в Россию. Слов нет, существовала постоянно одна угроза (женщина: страсть, похоть, обольщение), но от нее мужчине можно отбиться, это всегда вполне ему по силам, если, разумеется, он сам этого хотел, точнее… не хотел. Отбивались не все — это факт исторический. А так — никаких покушений!

Кутепова якобы взяли на женщину (опять женщина!). Уже будучи на Лубянке, очнувшись, он потребовал кофе. Генерал не мог взять в толк, где он. Так славно и обещающе начинался вечер. Такое знакомство. А женщина… боги благие!.. А что же потом? Что же было потом?!

Надо думать, дозы наркотиков и снотворных оказались чудовищными, но выверенными — ведь забытья хватило на всю переброску из Парижа в Москву, а воздухом его не могли отправить, да и не существовало еще прямых рейсов и таких аэропланов. Окольными путями — несколько суток, а может, и больше — и везли в Москву грозного генерала (последнего преображенца). И все время он находился в провальном беспамятстве — пичкали непрерывно…