Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

1914 год. Слева — мой папа Петр Парфенович Власов (тут ему 9 лет), в центре — мой дед Парфен Александрович, а справа — моя бабушка Ольга Ивановна.

1905 год. Мой казачий кубанский род. С палкой в руке сидит мой прадед Никита Остапович. Справа от него — его сыновья и их жены — все будут загублены без всякой вины сразу же после октябрьского переворота. Слева от прадеда — мой дед — Данила Лымарь, за его спиной — моя бабушка (дочь Никиты Остаповича) — Наталья Никитична.

Автор с супругой Ларисой Сергеевной. 1987 г.

1935–1937 годы. Сталин, Хрущев, Молотов. В те годы Хрущев являлся секретарем московской партийной организации.

Жестокость и воля. Посмертная маска Сталина, снятая скульптором М. Г. Манизером через несколько часов после кончины вождя.

Думал ли Сталин, что 24 декабря 1991 г. государственный флаг Советского Союза без всякого подобия отдания почестей сдернут с кремлевского флагштока?

И вся огромная страна молча, не шевелясь, будет наблюдать — и за глумлением, и, по существу, за прологом новой Гражданской войны.

Железный Феликс — основатель ВЧК. Предаст умирающего Ленина за местечко около Сталина.

20 июля 1926 г. не станет Дзержинского. Все его сверхтайное и кровавое хозяйство примет Менжинский.

10 мая 1934 г. упокоится и Менжинский. К тому времени Лубянкой уже будет распоряжаться Ягода. На снимке он скромно стоит сзади своих товарищей по чекистскому делу — делегатов XV съезда ВКП(б).

Ежов сменит Ягоду. На снимке справа налево: Сталин, Калинин, Ежов (военный крохотного роста), за ним — Каганович. Крайний слева — нарком иностранных дел Литвинов.

Ежова пристрелят в одной из камер сверхсекретной тюрьмы Сухановка.

В него долго не смогут попасть — так ловко он будет уворачиваться. Ежова сменит Берия (пуля и этого найдет). На снимке слева направо: Сталин, на коленях у Берии — Светлана Аллилуева.

Август — начало сентября 1922 г. Ленин и Крупская в Горках. Вождь сумел оправиться от жестокого майского удара. Он найдет в себе силы выступить в ноябре на IV конгрессе Коминтерна — и роковая болезнь уже навсегда уложит его в постель.

1935–1937 годы. Сталин, Молотов, Ворошилов. Их власть над страной беспредельна.

Луначарский. 1917 г.

Короленко. Велик и упорен был в защите правды и простого народа.

Сталин. 1937 г. Его предсмертной мечтой было изгнание евреев из пределов страны — насильственная депортация всех без исключения на Север. «Дело врачей рассыплется сразу после его смерти.

Среда обладает определенными свойствами, признаками, которые и делают ее восприимчивой к ним, этим лозунгам, казалось бы, разным направлениям жизни.

В основе белого, красного и черного одни и те же чувства, составляющие заметную часть характера народа, его облик: нетерпимость, ненависть, опора на насилие. Все то, что делает среду восприимчивой ко всему спектру зла.

Пока народ не исторгнет из себя нетерпимость, насилие как средство организации жизни на всех уровнях общества, пока не исключит ненависть как чувство самоутверждения (несущее, победное чувство), он (народ) обречен метаться от белого к красному, от красного к черному, разрушая себя, уступая злу и гниению. И никакие реформы не дадут устойчивости его бытию. Идет процесс преодоления народом себя, процесс освоения новой стадии духовного формирования великой нации. Без преодоления данных качеств, сложившихся исторически, невозможно политическое, экономическое, культурное развитие национального государства.

Поэтому все, кто препятствует этому процессу, ставят под угрозу существование народа, который уже сейчас, в надрыве от ужасов ленинизма (нужды, тяжкого строительства социализма, миллионных потерь), готов разбрестись куда глаза глядят. Ибо черпает он со дна уже последние силы для своего прожития.

Надо не ставить препятствия ради групповых корыстных целей (сохранения власти, выгод и т. п.), догм изжившего себя учения (утопии), а стремиться кратчайшим путем к хозяйственному и политическому возрождению. Силы народа на пределе. Всякая политическая игра — безнравственна и преступна.

Лев Толстой действительно являлся «зеркалом русской революции», но только не в том узком, крестьянском понимании, которое в нем увидел Ленин. Это был тот кризис народной нравственности, который и дал такой во многом необратимый результат в 1917 г. Ленинизм попал на благодатную почву. Об этом-то и писал еще задолго до революции «Петруша» Дурново, казалось бы бесконечно далекий от сих проблем, однако по полицейской сути своей уловивший смысл вековых брожений. Произошло как бы соединение двух критических масс — той, которая в области нравственной, духовной составляет то, что подлежит преодолению народом (и является сутью энергии кризиса), и той, которая определяет нравственную физиономию ленинизма.»

Последствия такого соединения известны всем.

Без ленинизма имелись все основания для благополучного преодоления кризиса. Быстрый подъем культуры и экономики давал народу силы для преодоления последствий его нелегкого исторического прошлого. Этот процесс оказался прерван, народ брошен в пропасть испытаний.