Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Именно в этом еще одна из причин, почему люди в 17-м году отвернулись от веры, дали большевикам возможность творить свое дело.

Вера назначена растить душу, давая победу над инстинктами, над стихийным, животным, кроваво-подлым и двуличным.

Ибо противны Богу (а лично для меня Бог — это и синоним Добра) убийство, доносительство, служба в карательных органах, зависть, которая бросает нас в омут междоусобной борьбы. Бог (или Добро) — это слияние с миром, это величайшее наслаждение от возможности дышать и видеть солнце, но никогда — нажива, стяжательство, длинные ножи для доказательства правоты.

И пока в людях будут бушевать губительные инстинкты, ставящие его по жестокости, коварству впереди любого животного, никакой мир Добра не возможен. И вот в этой работе по преодолению животного в нас, в помощи слабым духом, в помощи обретения света души — и есть настоящее, первородное призвание церкви, имеющее нетленное будущее. Всякое другое поведение — обман людей и скатывание к одному из обычных учреждений по причинению боли людям…

И никакие молитвы не способны здесь что-либо исправить.

Вся пастырская деятельность церкви назначена иметь другой характер. И в этом смысле новое сращение церкви с государством или, наоборот, попытка ее самой играть государственную роль губительны для народа, это путь в никуда…

Как это ни покажется невозможным, между воспоминаниями Молотова (безусловно, человека ограниченного) и воспоминаниями Троцкого (человека острого ума, мгновенной словесной реакции) существует большая внутренняя связь, родство. Оно и в общей тональности: скучноватое перечисление трупно-кровавых буден. Ни в чем не ощущается общность беды с народом, общее страдание. А ведь это были времена гибели миллионов от голода, пуль, бездомности. Спокойное, невыразительное перечисление эпизодов, событий, определенная похвальба…

И тот и другой находят вполне уместным говорить о своей власти как о чем-то естественном. Отсюда и право карать, повелевать, миловать (они обычно не миловали) — и очень мало человеческого. Классический пример как власть извращает психику.

Ведь разговор о людях только такой: нужен — не нужен, убрать — не убрать. И все! Ничего человеческого, даже ни на капелечку!

Свое право повелевать, ломать судьбы, карать они рассматривают как вполне естественное. Это они, кто эту власть захватил, присвоил и оградил штыками…

Фридриху Энгельсу принадлежит высказывание:

«.. Россию нельзя победить извне, в нее нужно внедрить учение».

Отношение Энгельса к славянам можно сравнить лишь с высказываниями крайних ненавистников.

Что ж, мы приняли в себя яд учения. Теперь мы должны исторгнуть его из себя, должны стать тем народом, которым были и будем, — русскими. Не куклами и шутами в руках проповедников разных учений, а самостоятельной, сознающей себя силой. Прошлое, теперь жестокая борьба воскрешают нас для… жизни. Той жизни, которая у нас была отнята почти целый век…

Переболев, мы станем другими, мы будем все теми же россиянами, однако с нами будут зрелость и мудрость грозного испытания, искуса, посланного судьбой для того, чтобы мы стали другими, выжгли в себе много чувств и стремлений, которые лишали нас зрелости и достойной жизни.

Душный июльский день. После тренировки вообще не напиться. С мыслью о воде и гоню свою «Волгу». Хоть бы глоток!

Я заметил его еще издали. Он поднимал руку, но машины не останавливались. Я затормозил. Открыл дверцу. На мгновение глаза его расширились от удивления. Он был в рваных, запачканных цементным раствором штанах. Такая же куртка на голое тело. Опытным взглядом спортсмена я сразу схватил могучую ширококостную крепость этого человека, только чрезмерно иссушенную: широкие ребра по груди, запавший живот. Лицо по-славянски кругловатое, глаза голубые, губы обветренные. Светлые волосы всклокочены.

Я спросил:

— Куда вам?

— До первой бетонки, где поворот на Радищево.

Стекла были спущены, гудел ветер, шоссе было почти свободно. Чувствовалось, он хочет что-то сказать, но… не решается. У меня от многотонных нагрузок руки запластовали подошвы мозолей, заскорузнувших в десятилетии тренировок. Но руки этого человека не шли в сравнение с моими: кисти были просто огромны, от тяжкого труда сызмальства.

— Здесь? — спросил я, притормаживая.

Он кивнул, неумело тыкаясь в ручки. Открыл дверцу, неловко вылез, потом вдруг наклонился ко мне (большое лицо) и сказал:

— Послушай, начальник (я сидел огромный от тренировок, широкоплечий, в капитанском мундире… холеный…), я полвойны отмахал с автоматом, другую половину отмаялся в плену. Тех, кто работал, там кормили, даже не били. Ведь мы работали! А за это не бьют. Ты понял? Не будем мы больше за вас воевать! Не заставите!..

До сих пор в глазах его лицо. Прямое солнце, от которого было все белым вокруг. Эти обветренные губы, голубые глаза, глубоко провалившиеся под лоб [137] Когда лет 20 назад я выводил на бумаге подобные слова, мне было очень не по себе. Я долго учился писать без внутренней цензуры. И впрямь, вдруг увидят чужие глаза! Дни и ночи это ощущение угрозы расправы и чувство совершенной беспомощности. Но делать надо, и бьешь на машинке строку за строкой… И где бы ни был, в памяти держишь: в доме никого, а рукопись на столе, одна… В доме никого! И ни на мгновение, никогда об этом не забываешь, даже во сне. Трудно жить в стране, где убийц не наказывают. Где творят беззакония — и зовут к гражданскому согласию. Спокойно убивают, спокойно насилуют, спокойно морят голодом сирых, слабых и старых (на миллионы душ) — и вальяжно, спокойно живут. Что же ты, народ?! .

Жестокая, нетерпимая власть большевизма во главе с Лениным как идеологом и практиком этой власти привела к гибели десятков миллионов людей. Насилие стало нервом и главным приводным ремнем этого общества. Террор ВЧК-КГБ обеспечивал систему принудительного труда, назначенность судеб и всей приказной практики бытия. Социалистическая система ленинского образца показала свою неспособность к изменению, саморегулированию и усовершенствованию. Социалистическая система могла существовать лишь в условиях неослабного сыска и ограничения прав человека.

«Демократия», которая пришла на смену большевизму в 1991 г., ничего общего с подлинной демократией не имела. Россия подверглась разгрому в интересах западного мира и спекулянтов, выжиг, всякой нечисти. Русский народ и народы-братья оказались брошенными в нищету. Нависла реальная угроза распада Российского государства и вымирания народа.

Да, да, но распад России должна подготовить Гражданская война. Нас подталкивают к междоусобной войне, дабы после взять наши земли даром. Это главное в планах наших недругов.