Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Генерал-майор царской службы Самойло еще задолго до первой мировой войны занимался вопросами военной разведки. Поэтому имел более профессиональное представление о тех людях, которые стояли во главе германской и австрийской армий.

Александр Александрович принял революцию. В 1948 г. в чине генерал-лейтенанта авиации вышел в отставку, имея два ордена Ленина и четыре — Красного Знамени.

А тогда Александр Александрович принял участие в Брест-Литовских переговорах. Генерал Гофман благоволил к бывшему царскому генералу и часто с ним беседовал. Откровения Гофмана заходили порой далеко — что ему стесняться поверженного противника?..

«Надо сказать, что о Гофмане я уже давно составил себе совершенно определенное представление как об одном из наиболее даровитых немецких военачальников. Подобно тому как в австрийской армии я привык считать центральной фигурой начальника Генерального штаба Конрада фон Гетцендорфа, так у немцев за последнее время мое внимание сосредоточивалось на деятельности и личности генерала Гофмана. Как начальник штаба Восточного (русского) фронта он в моих глазах превосходил и Фалькенгайна (начальника штаба Верховного главнокомандующего), и всех других немецких стратегов, не исключая Гинденбурга и Людендорфа, своим умением правильно оценивать обстановку. Все это настраивало меня внимательно присматриваться к Гофману по приезде в Брест…

Прожив около полугода в России и будучи в течение нескольких лет начальником Русского отдела в прусском Генеральном штабе (русско-японскую войну он провел прикомандированным к японской армии), Гофман был хорошо знаком с нашей армией и сносно, хотя и не свободно, говорил по-русски…

Гофман представлял среди всех окружавших его наиболее импозантную фигуру. 'Вильгельм знал, кого поставить начальником штаба Восточного фронта при бесцветном Леопольде и кому поручить переговоры с большевиками. В свою должность Гофман вступил лишь недавно, выдвинувшись как автор плана Танненбергского сражения двадцатого августа. Он был произведен в генералы с подчинением по линии службы Фалькенгайну…

По внешнему виду это был типичный немец: высокий, плотный, слегка рыжеватый, с гордым, злым лицом, высокомерно державшийся со всеми. В своей каске с шишаком он представлял красивую воинственную фигуру, но я находил, что еще более к нему шел бы древнегреческий головной убор с двумя большими рогами. Лучшего натурщика нельзя было бы сыскать для какого-нибудь Марса! Чувствовалось, что он дирижер, твердо держащий в своих руках все: от войск на фронте до лакеев в офицерском собрании. Все беспрекословно повиновались не только его приказаниям, но даже малейшим знакам… Помнится, я читал в каком-то немецком сочинении, уже после Великой Отечественной войны, что Гитлер усвоил полностью систему взглядов, идей и понятий, высказывавшихся Гофманом по военным и политическим вопросам. Состоя лидером военной партии, он был идейным выразителем и взглядов Вильгельма на славянство как на навоз для удобрения немецкой культуры. Позднее Гофман выступил с книгой… «Война упущенных возможностей». Он сожалел в ней, что главный удар в начале войны был направлен не на Россию…

Зная, что в планы русского Генерального штаба не входило отступать в глубь страны, Гофман развивал мысль, что, действуя вместе с австрийцами, немцам удалось бы нанести России сокрушительный удар, избегнуть вовлечения в войну Англии, Италии, Румынии и Америки. Эти расчеты на успех он строил на малой подготовленности к войне русских, на революционном настроении народа, на малой авторитетности русского командования…»

Эсэсовский генерал Шелленберг (глава внешнеполитической разведывательной службы ведомства Гиммлера) высказывает сомнения в естественности смерти Гофмана, последовавшей в 1927 г.

В 20-е годы Гофман и влиятельный германский промышленник Рехберг сколачивали всеевропейский экономический и военный союз против красной России. Им удалось даже втянуть в это дело прославленного французского маршала Фоша, всю жизнь относящегося с подозрением к Германии. За недомолвленностью Шеллен-берга проскальзывает вполне недвусмысленный намек на ОГПУ. Сейчас с уверенностью сказать невозможно, но не исключено, что Гофману умереть подсобили из Москвы: слишком привычным это было для Кремля и Лубянки. Гибель генералов Врангеля, Кутепова, Миллера, множество других так называемых загадочных убийств по всем землям Европы — мы-то теперь знаем, что и кто стояли за ними. Убийствами, похищениями дирижировал из центра Европы «синий» генерал Эйтингон — любимец Сталина, организатор самого важного для Сталина убийства — Троцкого.

Можно с полным основанием сказать: в обиход политической и общественной жизни Европы этот разбой ввел Сталин, а после 1933 г. к нему присоединился и Гитлер. Все прочие в данных упражнениях смотрелись недорослями.

Там, в Бресте, и Троцкий оказался не подарком. В общем, нашла коса на камень. Кто тут коса, кто камень — значения не имеет, хотя на роль косы, пожалуй, больше подходил Гофман. Один взмах его «косы» сметал русско-советские войска с позиций, и камень не являлся помехой…

Танненбергское сражение — часть Восточнопрусской операции августа четырнадцатого года, в которой были окружены два корпуса Второй армии генерала Самсонова.

Русское наступление в августе 1914-го имело целью спасти Париж, который находился под угрозой захвата. Французы откатывались перед лавиной германских войск. В результате русские корпуса были разгромлены: 90 тыс. солдат и офицеров попали в плен, 20 тыс. полегли на полях боев. Париж выстоял…

«Любопытно мнение о русской армии, распространенное в Австро-Венгрии и приписываемое Конраду: победить русских трудно, но и им самим трудно быть победителями…»

В открытом письме Центральному Комитету партии большевиков Мария Спиридонова развертывает поистине чудовищную картину рабских поборов, названных вождем диктатуры пролетариата продовольственной разверсткой.

«…Вы перестали быть социалистами в анализе явлений, совершенно уподобляясь царскому правительству, которое тоже всюду искало агитаторов и их деятельностью объясняло все волнения. И вы так же правы, как оно. Вот что об агитаторах мне пишут крестьяне из всех губерний Советской России: «Ставили нас рядом, дорогая учительница… целую одну треть волости шеренгой и в присутствии других двух третей лупили кулаками справа налево, а лишь кто делал попытку улизнуть, того принимали в плети». (Реквизиционный отряд, руководимый большевиками из Совета.)

Или из другого письма: «По приближении отряда большевиков надевали все рубашки и даже женские кофты на себя, дабы предотвратить боль на теле, но красноармейцы так наловчились, что сразу две рубашки внизывались в тело мужика-труженика… по нескольку недель не ложились на спину. Взяли у нас все дочиста, у баб всю одежду и холсты, у мужиков — пиджаки, «часы и обувь, а про хлеб нечего и говорить…»