Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Сзади и спереди Лаврентия Павловича шагали по одному офицеру из тех, что должны в случае чего заслонить маршала Берию своим телом.

Грузно отдавали в пол за спиной Толубко хромовые полусапожки Лаврентия Павловича. А справа, уже шагах в двадцати, зычно пролаял голос офицера-«глашатая»:

— Встать к стене лицом, не поворачиваться!..

И кто-то из вельмож этой великой державы послушно ткнулся лицом к стене… Руки вдоль тела. Во всем — полная покорность. А иначе и быть не могло, ибо все здесь были — и в золоте погон, и в блеске орденов — слуги и холуи! И другого в этой стране социализма не было дано.

Когда генерал Толубко отодвинулся от стены, обмяк, приходя в себя, шагов уже не было слышно…

Здесь все боялись друг друга.

Ведь даже Сталин признавался, что, когда проходит мимо последнего охранника уже непосредственно перед входом в свой кабинет, каждый раз думает: «А вот возьмет и застрелит меня».

Об этом они думали постоянно и в первую очередь.

Это о них писал Сергей Дмитриевич Сазонов — один из последних министров иностранных дел Российской империи:

«Шайка Циммервальдских революционеров, щедро субсидируемая нашими внешними врагами и опиравшаяся на элементы, давно, но безуспешно работавшие внутри России над ее разложением, по-своему разрешила польский вопрос, заодно с вопросом о существовании самого Русского Государства, которое она превратила в страну бесправных, обездоленных и беспощадно истребляемых рабов, лишив их даже славного имени их великой Родины и заменив его ни сердцу, ни уму ничего не говорящей собирательной кличкой…»

Что же, рязанский дворянин Сазонов на склоне своего земного бытия из далей парижской эмиграции безошибочно определит суть российской трагедии.

«…Лишив их даже славного имени их великой Родины…» А что до Польши, это польскому народу решать.

Троцкий, Иоффе, Радек, Карахан…

Напустили, как саранчу, на русскую жизнь всех этих вчерашних школяров. И кромсали, уродовали ее [30] Из письма Константина Победоносцева императору Александру Третьему 4 марта 1887 г.: «…Бог знает еще, чья хитрая рука направляет, чьи деньги снабжают наших злодеев, людей без разума и совести, одержимых диким инстинктом разрушения, выродков лживой цивилизации (выделено мною. — Ю. В.)… . И за это возвели себя в святые. Поотнимали у городов, площадей, улиц древние имена, запачкав своими. Каждому вбили в лоб по пятиконечной звезде.

Можно прославлять великую терпеливость народа: не растоптал их, не отринул как отравителей, а говорит с ними, ищет добрые слова.

Лев Михайлович Карахан — из мещан Кутаисской губернии, по старой терминологии — инородец. На переговорах в Брест-Литовске не было моложе его в советской делегации: 28 лет. По образованию — юрист. В РСДРП(б) — с 1904 г., с 15 лет.

С 1918 г. — заместитель наркома иностранных дел. В 1921-м — полпред в Польше. С августа 1923-го — полпред СССР в Китае. Совсем скоро — первая величина среди советских дипломатов после наркома иностранных дел. Пал в 1937 г. от поцелуя «женевской» твари. Реабилитирован… а отчего не реабилитировать? Можно выдать на помин души квиток с прощением. Вот только могилы не существует. Сваливали это добро где придется. Не нравилось Сталину, что они живут. А тут могилки…

Михаил Николаевич Покровский к моменту переговоров в Брест-Литовске был на два года старше Ленина и на девять — Сталина.

В 1891 г. Михаил Николаевич закончил историко-филологический факультет Московского университета, ученик В. О. Ключевского, вскоре профессор истории. В 1902 г. на чтение им лекций наложен запрет. В апреле 1905 г. вступил в партию большевиков, деятельный участник событий 1905–1907 гг. На V съезде партии избран кандидатом в члены ЦК РСДРП.

Нельзя выследить их всех, — они эпидемически размножаются; нельзя вылечить всех обезумевших. Но надобно допросить себя: отчего у нас так много обезумевших юношей? Не оттого ли, что мы ввели у себя ложную, совсем несвойственную нашему быту систему образования?..» (Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. М., «Русская книга», 1993, с. 489.)

С 1907 г. Михаил Николаевич — в эмиграции: сначала — в Финляндии, потом — во Франции. В Россию вернулся после Октябрьского переворота. С ноября 1917-го по март 1918-го председатель Объединенного Московского Совета, затем — председатель Совнаркома Московской области, академик — ставил советскую историческую науку. С деятельностью Михаила Николаевича связано возникновение рабфаков и Института красной профессуры. Он автор множества работ. Скончался в апреле 1932-го, 64 лет, избежав знакомства с «женевской» уродиной. Великая резня партийных кадров еще не давала о себе знать. Безбожно резали обыкновенных людей, из неподатливых или бывших, но все это в порядке вещей, то есть на законных основаниях, согласно учению. Оно, это учение, предполагает обязательным прореживание общества. Простор требуется новому человеку.

Наркому внутренних дел РСФСР Петровскому к переговорам в Брест-Литовске исполнилось тридцать девять, в революционном движении — с 1895 г.; арестовывался, сиживал в тюрьмах, был и в эмиграции.

Как член IV Государственной думы Григорий Иванович произнес тридцать две речи; в 1912 г. кооптирован в члены ЦК РСДРП(б). За отказ голосовать за военные кредиты в феврале 1915-го сослан на вечное поселение в Туруханский край.

С ноября 1917-го и по март 1919 г. он нарком внутренних дел РСФСР, наряду с Дзержинским — самый непосредственный распорядитель «женевского» механизма, так сказать, гроза классовых врагов. В общем, не одну тысячу людей отправил в братские могилы.

С марта 1919-го и по самый 1939 г. Григорий Иванович — председатель Всеукраинского ЦИК, один из председателей ЦИК СССР, с 1926 и по 1939 г. — кандидат в члены политбюро ЦК ВКП(б). В общем, подпирал плечом Сталина, не перечил. Гибель скольких товарищей одобрил — и не счесть.

«…Петровский без всяких оснований был отозван с Украины, — сообщает Советская историческая энциклопедия, — и фактически в течение пятнадцати лет отстранен от всякой активной политической деятельности, работая заместителем директора Музея Революции СССР… Похоронен на Красной площади…»

Мы по данному поводу не будем лить слезы. Лучше склоним голову в память о его старшем сыне — комкоре Л. Г. Петровском. Командуя 63-м стрелковым корпусом, погиб в бою с гитлеровцами в сентябре 1941 г. в Смоленском сражении.

Чижиков каким-то чудом не послал Григория Ивановича на «женевскую» потеху. Скорее всего, заместительство при музее, эта несоразмерность с его истинным масштабом всей прошлой деятельности, это унижение (ведь даже не директор) и тешили алмазного диктатора, тем более он предал Григория Ивановича прочному забвению. Хоть запечатанные бутылки с весточками кидай из форточки: жив, мол, бывший нарком Петровский и вовсе не иссяк в силе. Авось прочтут, встрепенутся, вспомнят — все не в такой глухоте пропадать.