Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

И все до одного миллиона — верили в это (и это поистине удивительно: все же верили!), ну, может, без десятка-полутора тысяч…

Это почти всегда так: пока пуля, штык, тюремные голод и болезни карают других — сие ИХ, коммунистов, совершенно не трогает, это за чертой человечности, ибо человечность — определение сугубо классовое, и в ней отказано доброй части землян. С сухими глазами и привычно нахватанными руками они теснят к могильному рву толпы «врагов народов» — нет им места в жизни согласно партийно-священным книгам. Но вот от бед своих ОНИ воюют и скулят недостойно, жалко. И ловишь себя на том, что не сочувствие у тебя к строкам об ИХ мытарствах, а презрение, ибо посягнувший на жизни не смеет и не должен роптать на свою участь, тем более взывать к снисхождению.

Как убежденный материалист, Лев Давидович не чтил святую заповедь: «Бог не в силе, а в правде». Всю жизнь поклонялся идее и практике революционного насилия и сам с семейством стал жертвой его. Последние месяцы жил как крыса в загоне: не дом, а крепость. Всего и всех страшился.

Сами возложили на себя парик и мантию судей человечества. Определяли чистых и нечистых. В огонь и муку превратили жизнь. Да смеете ли вы жаловаться и роптать на судьбу!

Сталин вступил в РСДРП (тогда еще не было большевиков) в 1898 г. 20 лет.

В год решающих побед советской власти ему, как и Троцкому, исполнился сорок один [101] По розыску в церковных книгах, произведенному в 1990 г., И. В. Сталин родился 6 декабря 1878 г., а не 21 декабря 1879 г. Так что диктатор прожил на один год больше — 74 года и 3 месяца с небольшим. Нигде, ни в чем не осадил его Господь Бог, все дела, которые он затевал, увенчивались успехом и гибелью новых миллионов людей, так что поневоле вспомнишь слова Леонардо да Винчи об иконах и наших молитвах, обращенных к ним: «Люди будут говорить с людьми, которые имеют открытые глаза и ничего не видят; они будут с ними говорить и не получат ответа; они будут испрашивать милости у того, у кого есть уши, которые не слышат; они будут жечь свечи перед тем, кто слеп». Величайший злодей прожил 74 года, и волоска не упало с его головы: сытый, наглый, обсосанный народной любовью. . Сталин, этот великий знаток разных способов и вообще приспособлений по части дематериализации людей, очень скоро докажет, что такое малоприметная техническая работа по расстановке кадров в партии, особливо на местах. Роль и значение будущей партийной бюрократии он осознал сразу, когда никто об этом и думать не думал — надеялись, что покончено со всякой бюрократией еще в семнадцатом; жизни для чего клали, по-новому будет строить государство народ. А Сталин углядел: при таком завороте дел эта самая бюрократия неизбежна — а коли так, пусть прорастает из его людей, ему преданных, не какой-то там революции и вождям, а ему, Сталину.

Бажанов близко наблюдал всю эту «механику».

«Чтобы быть у власти, надо было иметь свое большинство в Центральном Комитете. Но Центральный Комитет избирается съездом партии. Чтобы избрать свой Центральный Комитет, надо было иметь свое большинство на съезде. А для этого надо было иметь за собой большинство делегаций на съезд от губернских, областных и краевых партийных организаций. Между тем эти делегации не столько выбираются, сколько подбираются руководителями местного партийного аппарата… Подобрать и рассадить своих людей в секретари и основные работники губкомов, и таким образом будет ваше большинство на съезде…»

Вот и вся воля партии, воля народа. Голая игра, интрига. Передвижение пешек.

Уже в 1928 г. бывший слушатель Института красной профессуры и преподаватель философии в Академии коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской М. Б. Митин представит на обсуждение кафедры философии работу под необычным тогда названием: «Ленин и Сталин как продолжатели философского учения Маркса и Энгельса».

Руководитель кафедры А. М. Деборин, профессора Луппол и Карев забракуют работу и высмеют Митина: ни Ленин, ни Сталин философами не были. Книги Ленина по философии «Философские тетради», «Материализм и эмпириокритицизм» не философские трактаты, а популярные критические заметки, а Сталин вообще не писал на философские темы.

Другого мнения окажется секретарь партячейки философского отделения слушатель П. Ф. Юдин (будущий сталинский «философ», член ЦК партии, посол в Китае, цепной пес Сталина) — он решительно выступит против своих профессоров и доведет дело до ЦК.

В том же, 1928 г. (28 мая) Сталин впервые изложит план коллективизации сельского хозяйства на объединенном собрании преподавателей и студентов партийных вузов. Тем самым будет объявлен окончательный приговор нэпу и всесоюзному крестьянству.

Не заставит себя ждать вождь и с другим программным заявлением:

«Мировая революция может питаться только советским хлебом».

Этим будут как бы очерчены общие контуры знаменитого сталинского плана советизации мира.

История возвышения Сталина однозначно связана с Лениным. Сталин поднялся в большую партийную политику как несомненный протеже Ленина (Ленин пишет о нем в одном из писем: «…здесь у нас есть один чудный грузин»). Главный Октябрьский Вождь искал «твердую руку». Для насильственно-убойного внедрения всей системы социалистического режима нужны были партийцы, готовые на все. Ленин это углядел в Сталине. «Чудный грузин» даже среди волков вождей той эпохи гляделся обнадеживающе необычно.

И Ленин не ошибся. Русь тысячелетиями будет помнить и Ленина, и его прозорливость, а уж затем Сталина.

С октября 1917 г. Сталин является наркомом по делам национальностей, с марта 1919-го — наркомом Госконтроля и Рабоче-Крестьянской Инспекции; имея в партии репутацию первого знатока национального вопроса, он, несомненно, отражал в понимании этого вопроса и понимание самого Ленина. Не на пустом месте вырос подход Сталина к будущему многонациональной России и всему тому, что столь сокрушительно-кроваво взорвало многонациональный союз народов спустя 70 лет. Такое истолкование природы национальной политики вполне отвечало воззрениям самого Ленина, иначе он непременно добился бы других решений.

Именно Сталин весной 1921 г. выступил на съезде партии с докладом «Очередные задачи партии в национальном вопросе». И именно в этом вопросе приложит столь излюбленное Лениным насилие («диктатуру пролетариата»). Вскоре целые народы придется сдвигать по Союзу. Считай, это уже чисто инженерная задача.

В Сталине Ленин видел «твердую руку», а это и было его, Ленина, понимание диктатуры пролетариата — решительное подавление любого несогласия. Нуждался Ильич в таком вот человеческом механизме, невосприимчивом к крови и слезам. А если не выпускать из памяти его слова о том, что политика начинается не там, где тысячи или сотни тысяч людей, а миллионы, то сама по себе вырисовывается, так сказать, зона действия этой «твердой руки». Она нужна была против народа. В социалистический рай народ следовало гнать штыками, пулей, прикладом, концлагерями и страхом.