Антуанетта Мэй - Жена Пилата, или Тайна прокуратора

— Правда? Этот мышонок? — Императрица оторвалась от таблички. До последнего момента она умудрялась не замечать всю нашу семью. Почему она нас невзлюбила? Зеленые глаза Ливии выдавали презрение, с которым она относилась к нам. — Ты в первый раз в цирке?

— Осмелюсь заверить вас, что она узнает победителя, как только взглянет на него, — сказал Германии императрице.

— Так кто же выиграет на этот раз, госпожа провидица? — Тиберий наклонился вперед, и на его лице, остававшемся бесстрастным всю вступительную часть, появился интерес.

— Я... Я так не умею, — пыталась объяснить я. — По желанию у меня не получается.

— А как у тебя получается? — настаивал Тиберий.

— Иногда я вижу победителей во сне, или они просто возникают в голове сами собой.

Императрица презрительно засмеялась и слегка стукнула сына по руке веером из слоновой кости.

Тиберий не обратил на нее внимания.

— Тогда посмотри на них внимательно, может, кто-то возникнет, — заставлял меня Тиберий, показывая на гладиаторов.

Сгорая от стыда, я закрыла глаза и стала молиться Диане: «Пусть сей миг разверзнется земля и проглотит меня».

— Клавдия иногда делает очень верные предсказания, но мы стараемся не будоражить фантазию ребенка, — поспешила мне на помощь мама.

— Но кое-кому это неплохо удается, — засмеялся Германик. — Нашим парням и мне, например.

Калигула решил подколоть меня в этой щекотливой ситуации:

— Я всегда говорил, ты все выдумываешь.

— Нет, не выдумываю!

— Вероятно, так оно и есть. — Император протянул ко мне руку, на удивление очень нежную, заставил меня встать с места и, немного подвинувшись, усадил рядом с собой. — Посмотри хорошенько на этих людей внизу. Если ты знаешь, кто победит, скажи нам.

— Ничего она не знает. — Калигула оставил Марцеллу и топнул ногой, обутой в сапог.

— Прекрати, Калигула! — оборвал его Германик. — Изволь разговаривать вежливо с Клавдией или отправляйся туда, где сидит чернь.

Папа ободряюще погладил меня по плечу:

— Мы же знаем, что это для тебя — игра. Почему бы не поиграть к нее сейчас?

— Это не игра, а вранье, — не унимался Калигула, он проигнорировал даже замечание своего отца.

Я пристально посмотрела на кузена. Затем, сердито смахнув со Лба ЛОКОНЫ, я стала внимательно изучать лица бойцов на арене. Напряжение было ужасное. Я старалась глубоко дышать. Различные картины вставали перед моим взором без усилия воли, но сейчас, когда я вглядывалась в этих людей, застывших в ожидании сигнала, я ничего не видела. В отчаянии я зажмурилась. Вдруг... Да, появилось одно лицо. Необычное, с высокими скулами, волосы светлые, очень светлые. Прекрасен, как Аполлон. Радостно улыбается, словно одержал победу. Я открыла глаза, под шлемами не видно волос гладиаторов, но я узнала поразившее меня лицо.

— Вот он, — сказала я. — Третий от конца. Он станет победителем.

— Трудно поверить, — ухмыльнулась Ливия. — Посмотрите, какой он молоденький. Лет двадцати, не больше. С ним справиться — пара пустяков.

— Ты уверена, Клавдия? — спросил отец. — Фаворитом считается Аристон. Тот, что позади всех.

Да, действительно, Аристон выглядел устрашающе и был немного выше ростом, чем указанный мной гладиатор, но гораздо шире в плечах. Мой избранник вообще казался тростинкой по сравнению с мускулистыми ветеранами многих битв. Мне оставалось лишь промолчать.

— Ты просто морочишь нам голову, — гнул свое Калигула.

— Молодой человек, у тебя есть какая-нибудь мелочь? — спросил его Тиберий.

— Конечно. Мне уже четырнадцать лет.

— Вот и отлично! Я ставлю сто сестерциев против всей твоей наличности, что гладиатор Клавдии победит.

— Тиберий, мало того что ты не разбираешься в гладиаторах, ты еще и транжира, — пожурила его Ливия.

— Если ты так уверен, давай и мы тоже заключим свое пари, — предложил Германик.

— Идет, — ответил император. — Две сотни сестерциев против твоих пятидесяти.

— Согласен, — кивнул Германик.

Мать и отец в испуге переглянулись. Агриппина вообще рта не раскрыла. Марцелла наклонилась и сжала мою руку:

— Надеюсь, ты права. Этот гладиатор слишком красив, чтобы погибнуть.

— Марцелла! — одернула ее мама, но все засмеялись, и напряжение немного спало.

Произошедшее затем стало легендой. Представление началось по заведенной традиции. Участников поединков подобрали равными друг другу по силе. Ретиарии бросали сеть и кололи трезубцем, а секуторы отбивались мечом и прикрывались щитом. Каждый боец двигался медленно, осторожно, стараясь получить преимущество перед противником. Схватка продолжалась, пока кто-нибудь из двоих не погибал. Тогда победитель вступал в бой с новым соперником. В конце концов оставались только двое единоборцев.

Когда гладиаторы начали сражаться, Тиберий послал раба выяснить что-нибудь о моем избраннике. Секутора звали Голтан, его взяли в плен в Дакии и недавно привезли в Рим. Больше о нем никто ничего не знал, и едва ли он посещал гладиаторскую школу.

С самого начала стало ясно, что он не знаком с ареной.

— Он не устоит и в первом бою, — ухмыльнулась Ливия.

Я опасалась, что императрица права. Какие у него шансы, если он не проходил никакой подготовки? После нескольких пробных выпадов молодой боец, на миг оторвавший взгляд от соперника и посмотревший на трибуны, был сбит с ног. Тот сразу же набросился на него, чтобы нанести смертельный удар. Тиберий с раздражением мотнул головой и, повернувшись в сторону, приказал принести вина. В этот момент Голтан вскочил на ноги. Он уклонялся от ударов, делал обманные движения, а потом неожиданно вонзил меч в грудь противника. С этого момента он напоминал самого Геркулеса.

По трибунам прокатился гул и возгласы одобрения. Все спрашивали: «Кто это? Кто это?» Тиберий одобрительно похлопал меня по плечу. Заиграл оркестр, под его неистовый аккомпанемент внизу продолжала разыгрываться драма. Из горнов и труб вырывались яростные звуки. Женщина с пунцовым от напряжения лицом вдувала воздух в трубочки водного органа. Служители в обличье Харона добивали распростертых на земле, израненных гладиаторов ударом молота по голове. Плутон, бог подземного мира, забирал свою добычу. Тела волокли с арены через Врата смерти, в то время как бойня продолжалась. Поначалу я закрывала глаза, чтобы не видеть этого кошмара, но потом я сама обезумела от рева беснующейся толпы.

Через весь амфитеатр протянули полотнище, напоминавшее стяг. Я содрогнулась всем телом, когда прочитала наспех выведенные слова: «Голтан из Дакии». Я сорвала голос, закричав от восторга. И не только я. Тиберий часто вскакивал с места и, стоя рядом со мной, со всеми вместе выкрикивал: «Голтан! Голтан! Голтан!» Трудно поверить, но этот молодой неизвестный боец побеждал одного гладиатора за другим, пока никого, кроме Аристона, не осталось. Они приготовились к схватке. Аристон сделал резкий выпад, набросил сеть на Голтана и повалил его. Он замахнулся трезубцем, чтобы нанести последний удар. Я закрыла глаза. Марцелла завизжала. Зрители взревели. Осторожно приоткрыв глаза, я увидела, как Голтан перекатился в сторону, и смертоносное оружие Аристона прошло на волосок мимо него. Мой избранник оказался снова на ногах, для защиты он уклонялся в сторону и размахивал мечом. И вот сильный рубящий боковой удар — и все закончилось. Голтан стоял над поверженным противником и ждал вердикта Тиберия.