Антуанетта Мэй - Жена Пилата, или Тайна прокуратора

Мириам и Иисус стояли вместе под шелковым навесом и пили из преподнесенных им кубков. Под звуки вновь заигравших флейт Мириам в медленном танце семь раз обошла Иисуса.

— Невеста связывает их воедино, создавая семейный круг, — объяснила мне Мария. — Эту связь невозможно разорвать, — грустно добавила она.

Музыка стихла, и Мириам вышла вперед. Обращаясь к собравшимся, она заговорила негромким голосом, но так, что все могли слышать:

Все оцепенели от изумления. Что это за клятва супружеской верности? Я сомневалась, что кто-нибудь слышал священные слова Исиды, как точно они соответствовали моменту. По моему телу пробежала дрожь. Земной союз Исиды и Яхве.

— Ты моя возлюбленная, ты моя невеста, — произнес в ответ Иисус, привлек к себе Мириам и поцеловал ее в губы.

Вперед вышел какой-то мужчина, чернобородый, с пейсами на висках, такими же темными, как его одежды. Он встал на колени перед сочетавшейся парой и поставил на землю глиняный сосуд. Иисус снова поцеловал Мириам, а потом каблуком вдавил сосуд в землю.

— Что это значит? — спросила я Рахиль, уже стоявшую рядом со мной.

Ответила Мария:

— Это напоминание о том, что жизнь хрупкая и даже в радости есть скорбь.

Опять заиграла музыка: флейты, лютни, систрумы, барабаны. Люди стояли, в нерешительности глядя друг на друга.

— Свершилось. Он сделал свой выбор. Она его невеста, — чуть слышно сказала Мария. — И ничто теперь уже не изменит того, что должно последовать.

Сидя рядом с Марией, я заметила, что Иисус обменялся с ней долгим взглядом. Как они были близки друг другу — мать и сын, даже когда между ними возникли разногласия. Потом Мария, не произнося ни слова, кивнула. Она поднялась, неожиданно взяла меня за руку и повела к навесу, жестом позвав всех остальных. Особого приглашения никому не потребовалось. Гости и слуги взялись за руки и повели хоровод вокруг молодоженов, распевая веселую, задорную песню. Хотя я не понимала слов и не знала мелодии, я пыталась подтягивать голосом. Казалось, всеми, даже Марией — особенно Марией, владеет чувство любви и надежды, радостное осознание единства в этот незабываемый момент. Мы кружились и кружились, словно объятые туманом, чарующим и искрящимся, как прекрасное свадебное вино. Прелестная Мириам в платье, обвивавшем ее стройную фигуру. Иисус в паре с молодой женой, сильный и статный. Рахиль и Иоанна со страстно горящими глазами. Весело распевающие ученики. Женщины, до этого ехидно хихикавшие, добродушно улыбались.

Я кружилась и кружилась, пока все вокруг не поплыло перед глазами. В центре происходившего осталось только улыбающееся, счастливое лицо Иисуса. Но вдруг его выражение изменилось, как и всё вокруг. Я закрыла глаза, пытаясь удержать образ молодого человека в венке из живых цветов, внезапно превратившемся в терновый венец.

Пилат вернулся с охоты в отличном настроении. Он убил крупного медведя. Его шкура скоро будет лежать у меня под ногами. Несчастное животное! На обратном пути муж останавливался во дворце Ирода, в подвале которого сидел в заточении Варавва. Его снова поймали. Пилат не скрывал своей радости. Самый ярый зелот, сикарий, он убивал не только римских солдат, но и евреев, которых считал приспешниками римлян, людей, по его мнению, далеко отошедших от традиций. Одни в этом дикаре видели героя, другие — нарушителя спокойствия. У меня возникла ассоциация с медведем.

Тем вечером, когда я ложилась спать, ко мне сзади подошел муж и обхватил за талию.

— Ты скучала по мне? — спросил он.

— Конечно, — буркнула я, надеясь, что он не будет затем спрашивать, что я делала в его отсутствие.

К счастью, ему в голову пришло нечто другое.

— Когда я гостил у Ирода, до меня дошла невероятная история, — сказал он, сбрасывая сандалии.

— Не рассказывай мне про то, что еще кому-то отсекли голову.

— Нет, произошло нечто более странное. — Пилат потянул меня на кушетку рядом с собой. — От домоправителя Хузы ушла жена. Она последовала за одним из этих мессий. Ее зовут Иоанна. Ты помнишь ее? Симпатичная такая блондинка, немного полноватая. — Пилат помолчал, криво усмехнувшись. — Ничего, проведет несколько месяцев на острове — образумится.

Я представила, как Иоанна танцевала, когда я видела ее последний раз. Видимо, у меня был отсутствующий взгляд, потому что Пилат взял меня за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

— Что ты скажешь про женщину, которая уходит от мужа?

Я пожала плечами и отвела взгляд.

— Несчастная или, может быть, что-то ищущая в жизни.

Пилат нетерпеливо покачал головой.

— Она имела все, что только можно пожелать. Ирод благосклонно относился к ее мужу. Чего ей только не хватало?

— Это нужно спрашивать у нее.

Пилат взял графин со стола, стоявшего рядом с кушеткой, и налил вина в мой бокал. Он не разбавил вино, как обычно.

— А ты, Клавдия, ничего не ищешь? — Он не сводил с меня глаз. — Тебе тоже чего-то не хватает в жизни?

Я позавидовала мужеству Иоанны и, улыбнувшись, ответила Пилату:

— У меня прекрасная жизнь. Чего мне может не хватать?

К моему удивлению, Пилат настаивал на том, чтобы я отправилась вместе с ним в Сепфору. Из-за нескольких мелких восстаний откладывался суд над Вараввой, но наконец Пилат назначил день суда. Хотя мое присутствие на нем не требовалось, муж настаивал, чтобы я поехала с ним. Нам хотелось посмотреть две пьесы в знаменитом амфитеатре и совершить поездку на лошадях по окрестностям города. Опасаясь, что кто-нибудь узнает меня из-за моей предыдущей поездки, я придумывала всякие отговорки. К счастью, лишь один человек действительно узнал меня, но он едва ли станет говорить об этом Пилату.

Пока заседал суд Пилата, Рахиль и я в сопровождении охраны ходили по оживленным улицам в гуще местных жителей, сновавших среди лотков с апельсинами и финиками, амфорами с вином и оливковым маслом, ковров, смотанных в рулоны, полок с резными изделиями. Вдруг меня остановил крик торговца:

— Грязь, грязь из Мертвого моря! Лучшая в мире грязь!

Рядом с лавкой, в которой продавались пряности, примостилась будка с ярко-оранжевым пологом, шитым золотом по краям. Внутри все полки заставлены глиняными сосудами с густой черной грязью. Зачем ее покупают, удивлялась я, разглядывая искусно разрисованные горшки.

— Вам она пока не нужна, а вот Иродиада не может обойтись без нее, — услышала я за собой женский голос. — Каждый день она делает грязевые маски и хвастает, что они омолаживают ее. Что за глупость!

К своему удивлению, я увидела рядом с собой Иоанну. Только теперь она выглядела немного стройней.