Пьер Понсон дю Террайль - Бал жертв

— Клянусь вам, нет!

— Бланшетта раз двадцать была здесь на охоте, она слишком ловка…

Говоря таким образом, браконьер случайно посмотрел на белые руки молодой женщины, и вдруг сказал:

— О! Я видел точно такой голубой перстень.

Ланж вздрогнула.

— Тот, на ком он был, сказал мне не позже, как вчера: «Видишь ли Клод, друг мой, таких перстней только два — мой и тот, который я подарил…» — «Кому?» — спросил я. «Женщине, которую я люблю», — отвечали мне.

Эти слова привели Ланж в волнение.

— А! Так вы видели такой перстень, как у меня?

— Да, на пальце месье Машфера.

Ланж вскрикнула:

— Вы знаете Машфера!

— Как же!

— Вы его друг?

— Готов умереть за него.

Клод произнес эти слова таким откровенным тоном, что Ланж отбросила все сомнения.

— Я та, о которой он вам говорил, — сказала она.

— А! И вы пришли из Солэя?

— Я убежала оттуда.

— Куда же вы идете?..

Она протянула руку к горизонту, указывая пальцем на синеватую линию, обозначавшую лес Нивернэ.

— Я иду туда, — сказала она, — понимаете ли вы?

— Ну, тогда я вас провожу, но вы не должны рассказывать мне сказки.

— Какие сказки?

— Что Бланшетта, лошадь доброй владетельницы Солэя, упала в Волчий прыжок.

— Это правда.

— Стало быть, случилось что-нибудь необыкновенное…

— Да, когда она остановилась на краю пропасти, ее ударили кнутом.

— А! Это другое дело. Ну, пойдемте же на мельницу, там друзья месье Машфера и других.

— Вы меня проводите?

— Мы отправимся в сумерки. Надо путешествовать ночью — это вернее; а пока пойдемте за мною, здесь опасности нет.

Браконьер отправился в путь, напевая третий куплет своей арии. Ланж, разбитая от усталости, мужественно шла; наконец она и ее проводник вышли из вереска и дошли до скал, нависших над Ионной. Там судовщики, весною тянувшие на канате лодки с углем и лесом, проложили дорогу. Клод пошел по ней.

— Мы идем на мельницу, — сказал он, — где вы отдохнете, потому что вы, кажется, очень устали.

— Я вся разбита, — отвечала Ланж, — падение было ужасно.

— И вы уцелели?!

— Как видите.

— Прежде чем мы пойдем на мельницу, мне надо посмотреть ящик с письмами.

Браконьер оставил свое ружье на скалах и спустился к берегу. Ланж с любопытством следила за ним глазами. Он сошел в воду по пояс, несмотря на холод, и долго ощупывал дно обеими руками. Наконец он вытащил жестяной ящик, привязанный за веревку, прикрепленную, конечно, к чему-нибудь, спрятанному под водой. Клод открыл этот ящик, Ланж с любопытством следила за ним.

— Это что такое?

— Корреспонденция из Нивернэ, — отвечал браконьер с таинственным видом.

Между тем Брюле проводил сына в Солэй. Заяц воротился, понурив голову и ругая даму. На ругательства Зайца начальник бригады Солероль отвечал проклятиями.

И хотя он не мог встать с кресла, он взял бутылку, стоявшую под рукой, и бросил в голову незадачливому преступнику; тот ловко уклонился от удара.

— Если эта дама воротится сюда, а это вероятно, — говорил Солероль, — я велю тебя повесить.

— Она воротится, — сказал Сцевола.

— Ты думаешь?

— Куда же она поедет?

— А я так не думаю, — покачал головой Курций, присутствовавший при всех этих рассуждениях, — она могла заподозрить, что Солероль участвует в этом происшествии.

— Я докажу ей противное и велю повесить этого дурака.

Заяц притворился испуганным и убежал. Отец пошел за ним следом.

— Куда ты теперь? — спросил он.

— Хочу бежать.

— Зачем?

— Затем, что я не хочу быть повешенным.

Брюле пожал плечами.

— Сынок, — сказал он, — если начальник бригады дотронется хоть до волоска на твоей голове, он будет иметь дело со мной.

— В самом деле? — спросил Заяц с простодушным видом.

Брюле бросил свирепый и в то же время хитрый взгляд, взгляд хищного зверя, который прижимается в углу леса, оскаливает свои белые зубы и готов прыгнуть.

— А! Вы храбрец! — сказал Заяц.

— Как и ты, надеюсь! — отвечал Брюле, ударив его по плечу. — Почему же ты теперь боишься?

— Он бросил в меня бутылкой.

— Повезло ему, — пробормотал Брюле, — если бы он в тебя попал…

— Ну?

— Я прицелился и всадил бы ему в живот пару пуль.

— О! Я вижу, что вы сделали бы это.

— Еще бы!

— Но все равно я предпочитаю, чтобы он не попал в меня.

— И я также. Начальник бригады хорошо платит.

— Прощай отец! — хохотнул Заяц. — У меня очень болит голова, я пойду спать.

— Наверх?

— О нет!

— На сеновал?

— В хлев, там теплее.

Заяц сделал несколько шагов вперед, потом остановился.

— Скажите-ка, — спросил он, — разве вам не надоело служить начальнику бригады?

Брюле нахмурил брови.

— Зачем ты говоришь мне это?

— Потому что мне это надоело.

— Нет возможности поступать иначе.

Заяц молча пожал плечами. Фермер, кажется, что-то понял. Он взял сына за ворот и начал трясти.

— Зачем ты говоришь мне это? Говори, я хочу знать!

Но Заяц остался бесстрастен.

— Так, просто…

— Как просто?

— Мне пришла в голову мысль… что Солероль — плохой хозяин… И что можно бы найти господ и получше.

— А! Тебе пришла эта мысль?

— Ну да!

— Что же?

— Я вижу, что вы не разделяете этой мысли. Прощайте… Я иду спать.

Заяц пошел к хлеву, отец за ним.

— Сынок! — сказал он. — Ты должен говорить яснее.

— Что? — спросил Заяц.

— Я люблю откровенность…

— Как золото? — иронично заметил Заяц.

— Если ты сказал мне все это, стало быть, у тебя была какая-нибудь мысль.

— Да неужели?

— Если мы не будем служить начальнику бригады, кому же мы будем служить?

— Я не знаю, — сказал Заяц, приняв глупый вид. — Но не один, так другой, всегда найдется, кому отдать ферму в аренду.

— Ты насмехаешься надо мной, сынок, — сказал Брюле и повернулся к нему спиной.

Но, когда Заяц продолжал идти к хлеву, Брюле пробормотал:

— Тут что-то не ладно… Я должен узнать.

Заяц вошел в хлев, хотя скорее это была большая конюшня, принадлежавшая ферме замка. Ферма отделялась от замка обширным двором, окруженным сараями, в котором стояли телеги, плуги и другие принадлежности фермы. Заяц распространял вокруг себя опасность. Репутация его злости следовала за ним из деревни и школы на ферму и в замок. Фермеры очень боялись Зайца. Ему уступали дорогу, как знатному человеку, особенно когда он имел на плече ружье, а Заяц редко ходил без этого оружия, и только его желание внушить утром доверие Ланж заставило его лишить себя этого верного спутника, но он знал, где его взять.

На дворе фермы Заяц увидел работника.

— Здравствуй, Мишлен, — сказал он льстивым тоном.

Мишлен нахмурил брови и поклонился.

— Ты как будто недоволен, Мишлен, — продолжал Заяц.