Стивен Рансимен - Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток

Говорить о том, что на Востоке царила религиозная нетерпимость, также нельзя. Две мировые религии обладали общим происхождением. Когда в Хевроне обнаружили реликвии, принадлежавшие, как считалось, Аврааму, Исааку и Иакову, эта находка вызвала у мусульманских хронистов такой же интерес, как и у их франкских «коллег». Даже тогда, когда отношения между мусульманами и христианами становились напряженными, франкские паломники могли попасть в часовню Сайданайской иконы Пресвятой Богородицы, расположенную на холмах позади Дамаска. А бедуины, защищавшие знаменитый монастырь Святой Екатерины на горе Синай, как правило, следили за безопасностью и его посетителей. То, с какой жестокостью Рено де Шатильон обращался с мусульманскими паломниками, произвело на его товарищей по вере такое же сильное впечатление, как и на Саладина, пришедшего из-за поведения этого человека в ярость. Гильом Тирский, не разделявший веру Нур ад-Дина, с готовностью отдавал должное благочестию этого мусульманского правителя. Мусульманские историки, как правило, восхищались благородством франков.

Лучше всего атмосферу того времени передал в своих мемуарах Усама, представитель династии Мункизидов, правившей в Шайзаре. Мункизиды были малозначительной династией и постоянно опасались того, что их владения захватят более могущественные единоверцы. Поэтому они не возражали против того, чтобы вступить с франками в переговоры, а сам Усама провел много лет при дворах правителя Дамаска и во дворце султана в Каире, поддерживавших в тот период тесные дипломатические отношения с королем Иерусалима.

Как посланник правителей Шайзара, путешественник и любитель спорта, Усама неоднократно посещал владения франков. И хотя, судя по его сочинениям, он считал, что благочестие обречет их на вечные муки, у него было много друзей из числа франков, общение с которыми доставляло ему удовольствие. Усама был шокирован необразованностью франкских медиков, хотя они научили его лечить золотуху, и был поражен тем, насколько большую свободу франки давали своим женщинам, а предложение знакомого франка отправить его сына учиться в Западную Европу заставило Усаму по-настоящему смутиться. Он считал франков слегка грубыми и с удовольствием высмеивал их в обществе друзей из числа коренных христиан. Однако в общении с ними Усама мог достичь взаимопонимания.

Единственной помехой для дружбы были те, кто совсем недавно прибыл с Запада. Однажды, когда Усама гостил у тамплиеров в Иерусалиме и с их разрешения молился на углу бывшей мечети Аль-Акса, его оскорбил некий рыцарь, после чего другой тамплиер поспешил объяснить Усаме, что этот грубый человек только недавно прибыл с Запада и пока не очень хорошо понимает, что происходит вокруг.

Политические достижения правителей Утремера сводили на нет именно грубые выходки переселенцев, решивших сражаться во имя креста и не желавших ждать, пока им представится такая возможность. Особенно сильное влияние эти люди оказывали на церковь. Ни один из латинских патриархов Иерусалима, живших в XII в., не родился в Палестине, а из числа наиболее высокопоставленных священнослужителей в Святом городе появился на свет только архиепископ Тира Гильом, которому не позволили занять патриарший престол. Служители церкви крайне редко призывали к взаимопониманию с безбожниками, а для отношений с коренными христианами влияние католической церкви оказалось катастрофическим. Местные христиане обладали большим влиянием при дворах мусульманских правителей. Христианство исповедовали многие знаменитые арабские писатели и философы, а также почти все врачи. Эти люди вполне могли бы стать мостом, который объединил бы два мира — восточный и западный.

Православные христиане, жившие в Палестине, приняли католическую церковную иерархию, так как во время завоевания их собственное высшее духовенство находилось в ссылке. Патриарх Даимберт попытался лишить их священнослужителей места в храме Гроба Господня, но бла годаря странным событиям, произошедшим в 1101 г. во время церемонии зажжения священного огня, и влиянию короля в храме снова стали совершаться православные обряды. Правители были настроены в отношении православных христиан весьма дружелюбно. Морфия, супруга Балдуина II и мать Мелисенды, была православной княжной, как и жены обоих сыновей последней. Балдуин I с большим почтением относился к настоятелю лавры Саввы Освященного, наиболее уважаемому православному священнослужителю из числа оставшихся в Палестине, а Мелисенда наделила монастырь, очевидно обязанный выполнять определенные повинности в пользу короны, земельными владениями.

Император Мануил продолжил защищать интересы православных христиан. В частности, именно благодаря ему был произведен ремонт в двух крупных церквях — храмах Гроба Господня и Рождества Христова. Примерно в то же время и, возможно, с его помощью был перестроен и заново украшен монастырь Святого Ефимия в Иудейской пустыне. Однако отношения между католическим и православным духовенством не улучшились. Латинские священнослужители весьма тепло встретили в 1104 г. прибывшего из Руси паломника Даниила, но греческий пилигрим Фока, посетивший католические церкви в 1187 г., заявлял, что не испытывает симпатии ко всем латинянам, за исключением испанского отшельника, на протяжении какого-то времени жившего в Анатолии. Фока с восторгом описывал чудо, крайне опечалившее латинского епископа Лидды, которого он назвал «захватчиком». Вполне вероятно, что из-за попыток католических иерархов заставить православных христиан платить десятину, а также из-за обиды на то, что им редко разрешали совершать свои обряды в крупнейших православных церквях, последние без особой симпатии относились к франкам, и, когда Мануил перестал их защищать, православные христиане не возражали против завоевания Палестины Саладином и даже приветствовали его. Существование в Антиохии влиятельной православной общины и политические события привели к открытому противостоянию между греками и латинянами, значительно ослабившему княжество.

В самом королевстве «еретические» секты играли более или менее важную роль только в Иерусалиме, где, в храме Гроба Господня, почти все они имели свои приделы. Даимберт и их пытался изгнать из храма, но успеха в этом не достиг; их защищали короли. Так, королева Мелисенда лично поддерживала приверженцев сиро-яковитской христианской церкви, судившихся с франкским рыцарем.

В графстве Триполи из всех «еретических» церквей наибольшим влиянием пользовались марониты, последние сторонники монофелитства. По отношению к ним католические священнослужители проявляли в целом нехарактерные тактичность и выдержку. Около 1180 г. марониты согласились признать верховенство папского престола при условии, что им позволят сохранить сирийский ритуал церковной службы и собственные обычаи. Кроме того, они не отказались от еретического учения о единой воле Христа. Руководство переговорами, о которых нам известно очень мало, взял на себя антиохийский патриарх Альмерик, доказавший, что является весьма умелым дипломатом. Признание этой первой униатской церкви свидетельствует о том, что римские папы были готовы смириться с чуждыми им обычаями и даже с сомнительной теологией, если при этом приверженцы последних признают их верховенство.