Стивен Рансимен - Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода

Император продолжил проявлять сочувственный интерес к крестоносцам, когда они прибыли в Константинополь 1 августа. Ему было любопытно посмотреть на их предводителя, и Петра вызвали на аудиенцию ко двору, где ему помогли деньгами и советами. На опытный взгляд Алексея, полчище оказалось не впечатляющее. Он опасался, что если армия вой дет в Азию, тюрки без труда разгромят ее. Однако ее необузданное поведение заставило Алексея как можно быстрее выдворить ее за пределы Константинополя и окрестностей. Пришельцы совершали бессчетное количество краж. Они врывались во дворцы и виллы в предместьях и даже сдирали свинец с церковных крыш. Хотя в саму столицу они входили под строгим присмотром и желающих посмотреть достопримечательности пускали за ворота лишь небольшими партиями, взять под надзор всю округу было невозможно.

Готье Неимущий со своими людьми уже находился в Константинополе, и примерно в то же время туда прибыло несколько групп итальянских паломников. Они присоединились к походу Петра, и 6 августа всех их переправили через Босфор. С азиатского побережья они вскоре неуправляемой толпой двинулись вперед, грабя дома и церкви, вдоль берега Мраморного моря до Никомедии, которая стояла опустевшей со времени ее разорения тюрками за пятнадцать лет до того. Там произошла ссора между немцами и итальянцами, с одной стороны, и французами — с другой. Первые не захотели подчиняться Петру и выбрали себе главарем итальянского сеньора по имени Рено. В Никомедии обе части войска повернули на запад и дошли по южному побережью до укрепленного лагеря, который греки называли Киботос, а крестоносцы — Циветот, Алексей приготовил его для собственных английских наемников неподалеку от Еленополя. Это было удобное место для стоянки, так как находилось в плодородном районе и по морю из Константинополя можно туда легко было прислать дополнительные припасы.

Алексей уговаривал Петра подождать подхода основных крестоносных армий, прежде чем нападать на иноверцев, и Петр послушался его совета. Однако авторитет Петра пошел на убыль. Германцы и итальянцы под предводительством Рено, да и его же соотечественники французы, которые, как видно, больше слушались Жоффруа Бюреля, вместо того чтобы спокойно восстановить силы, принялись состязаться друг с другом в том, кто сильнее разорит окрестности. Сначала они разграбили ближайшие районы, а затем стали понемногу забираться на территорию, занимаемую тюрками, совершая набеги на деревни, принадлежавшие христианам-грекам. В середине сентября несколько тысяч французов отважились дойти до самых ворот Никеи, столицы сельджукского султана Кылыч-Арслана ибн Сулеймана. Они разграбили селения в предместьях, угнали все стада, которые нашли, и с варварской жестокостью перерезали и растерзали местных жителей-христиан. По слухам, они жарили младенцев на вертелах. Из города выслали отряд тюрок, но те отбросили его в ходе яростной битвы. Затем они вернулись в Циветот, где продали свою добычу товарищам и греческим морякам, стоявшим поблизости от лагеря.

Этот прибыльный набег французов вызвал зависть у германцев. В конце сентября Рено отправился грабить вместе с шестью тысячами германцев, включая священников и даже епископов. Они прошли дальше Никеи, разоряя страну, но проявили больше милосердия, чем французы, и щадили христиан, пока не дошли до крепости под названием Ксеригордон. Им удалось захватить ее, и тогда, найдя в крепости превосходные запасы всяческой провизии, они решили сделать ее своей базой, откуда они могли бы совершать набеги на окрестные районы. Прознав об этой дерзкой выходке крестоносцев, султан послал отвоевать крепость своего военачальника с большим войском. Ксеригордон стоял на холме, а воду в нем брали из колодца у самой стены и источника в долине ниже замка. Армия тюрок прибыла на место в День святого Михаила, 29 сентября, разгромила сидевший в засаде отряд Рено и, овладев источником и колодцем, окружила находившихся в крепости германцев плотным кольцом. Вскоре осажденных стала мучить жажда. Они пытались добывать влагу из почвы, пускали кровь лошадям и ослам, чтобы ее пить, даже пили мочу друг друга. Священники напрасно пытались утешить и воодушевить их. После восьми дней агонии Рено решил сдаться. Он открыл ворота врагу, который обещал ему пощаду в том случае, если он отречется от христианства. Всех, кто остался верен Христу, убили. Рено и других, кто отрекся вместе с ним, взяли в плен и отправили в Антиохию и Халеб и в далекий Хорасан.

Территории, прилегающие к Константинополю и Никее во времена Первого крестового похода

Новости о взятии Ксеригордона германцами достигли лагеря в Циветоте в начале октября. После этого двое тюркских агентов распространили слух, будто они взяли саму Никею и теперь делили добычу между собой. Как тюрки и ожидали, эта новость переполошила весь лагерь. Бойцы потребовали, чтобы им позволили как можно скорее отправиться в Никею, а султан между тем обстоятельно расставил на дорогах засады. Командиры с трудом сдерживали подчиненных, пока вдруг не стала известна правда о том, что случилось с Рено и его походом. Возбуждение сменилось паникой, и начальники армии устроили совет, чтобы обсудить дальнейшие действия. Петр уехал в Константинополь. Он уже утратил всякий авторитет и рассчитывал вернуть его себе, добившись какой-нибудь важной материальной помощи от императора. Войско тем временем требовало выступить вперед и отомстить за Ксеригордон. Но Готье Неимущий убедил соратников подождать возвращения Петра, который должен был вернуться через восемь дней. Однако Петр так и не появился, а между тем стало известно, что к Циветоту направляется контингент тюрок. Военный совет встретился вновь. Самые ответственные главари — Готье Неимущий, Рено из Бруа, Готье из Бретея и Фульк из Орлеана, а также германцы Гуго Тюбингенский и Вальтер Текский — убеждали сотоварищей ничего не предпринимать до возвращения Петра. Но Жоффруа Бюрель, опираясь на поддержку всего войска, настаивал на том, что было бы трусостью и глупостью не выступить против врага. Ему удалось настоять на своем. 21 октября на рассвете вся крестоносная рать числом свыше 20 тысяч человек вышла из Циветота, оставив только стариков, женщин, детей и больных.

Всего в 3 милях (5 км) от лагеря, где дорога на Никею входит в узкую лесистую долину у селения Дракон, тюрки устроили засаду. Христовы воины шли шумно и беззаботно, во главе их верхом ехали рыцари. Внезапно из леса на них обрушился град стрел, убив и покалечив нескольких лошадей, и, когда те рухнули наземь и сбросили наездников в наступившей неразберихе, тюрки бросились в атаку. Конница, преследуемая тюрками, врезалась в пешие ряды. Многие рыцари храбро бились, но не могли остановить панику, которая охватила христиан. В считаные минуты все войско беспорядочно бросилось бежать по направлению к Циветоту. Там, в лагере, как раз приступали к ежедневным делам. Некоторые старики даже не успели подняться с постелей. Тут и там священники проводили утренние мессы. Посреди всех этих мирных занятий в лагерь ворвалась орда перепуганных беглецов, а за ними по пятам следовал враг. Никто не оказал настоящего сопротивления. Многих воинов, женщин, священников перебили в мгновение ока, так что те не успели сойти с места. Кому-то удалось бежать в близлежащие леса, другие бросились в море, но лишь немногим удалось спастись. Другие защищались, зажигая костры, пламя от которых ветер нес в лицо тюркам. Тюрки пощадили только мальчиков и девочек приятной наружности, а также некоторых пленников, взятых после того, как прошел первый пыл битвы. Их угнали в рабство. Около трех тысяч счастливчиков смогли, в отличие от остальных, добраться до старого замка на берегу моря. Там давно уже никто не жил, в нем не было ни дверей, ни окон. Но беглецы с энергией отчаяния соорудили импровизированные укрепления из валявшихся вокруг досок и укрепили их костями и таким образом сумели отразить атаку врага.