Стивен Рансимен - Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода

На закате солнца крестоносная рать отправилась на восток, кавалерия ехала по долине перед городом, а пехота трусила по горным тропам позади нее. Антиохийские тюрки увидели, как они уходят, и успокоились, рассчитывая на спокойную ночь. Но посреди ночи по гарнизону передали приказ вернуться на западную и северо-западную стены. Перед самым рассветом войска Боэмунда подошли к башне Двух Сестер. К башне приставили лестницу, и один за другим шестьдесят рыцарей под предводительством Фулька Шартрского взобрались по ней и через высокое окно на стене попали в комнату, где их с тревогой дожидался Фируз. Когда они вошли, он решил, что их недостаточно много. «Здесь так мало франков, — вскричал он по-гречески, — где же Боэмунд?» У него не было причин для беспокойства. После Двух Сестер рыцари взяли еще две башни, за которые он отвечал, что дало их товарищам возможность поставить лестницы у стен между башнями, и один итальянский пехотинец отправился доложить Боэмунду, что пора взбираться в город. За ним сломалась лестница, но, пока одни солдаты бежали по стене, ошарашивая тюрок в башнях, другие спустились в город, всполошили жителей-христиан и с их помощью распахнули ворота Святого Георгия и великие Мостовые ворота, за которыми ждала основная часть армии. Тогда крестоносцы хлынули в ворота, практически не встречая сопротивления. Греки и армяне присоединились к ним в бойне тюрок, какие только попадались им на глаза, и женщин, и мужчин, включая и родного брата Фируза. Многие христиане погибли в неразберихе. Сам Яги-Сиан, проснувшись от шума, сразу же понял, что все потеряно. Со своей гвардией он верхом бежал по ущелью, которое вело к Железным Воротам и на горный склон. Но его сын Шамс ад-Даула не утратил присутствия духа. Собрав всех, кого смог найти, он пробился в цитадель, прежде чем франки успели его одолеть. Боэмунд пошел за ним, но не смог ворваться внутрь, поэтому он установил свое пурпурное знамя на самой высокой точке, до которой можно было добраться. Далеко внизу крестоносцы, всходившие в город, приободрились при виде стяга, развевавшегося в лучах восходящего солнца.

Собрав достаточно человек, Боэмунд пошел на штурм цитадели. Однако тюрки отразили штурм и ранили самого Боэмунда. Его солдаты предпочли вернуться к более приятному занятию: грабить и громить городские улицы дома, но вскоре его ободрило появление одного армянского крестьянина, который принес ему голову Яги-Сиана. Во время бегства на горной тропе Яги-Сиан упал с коня. Спутники бросили его, и, пока он лежал там, обессилевший и оглушенный, его нашли и узнали в лицо несколько армян. Они сразу же убили его, и один из них неплохо заработал на том, что принес Боэмунду его голову, остальные продали его пояс и ножны по шестьдесят безантов за штуку.

К наступлению ночи 3 июня в Антиохии не осталось ни единого живого тюрка. Даже из соседних деревень, в которых не видели ни одного франка, местные мусульмане бежали, ища пристанища у Кербоги. Дома горожан — христиан и мусульман — крестоносцы разорили. Найденные там ценности и оружие они бездумно разбросали или уничтожили. Нельзя было пройти по улице, не наступив на трупы, которые быстро разлагались на летней жаре. Но Антиохия снова стала христианской [72].

От взятия Антиохии возрадовались сердца христиан. Но когда их безумное ликование улеглось и крестоносцы оценили свое положение, оказалось, что оно не намного лучше, чем раньше. От полчищ Кербоги их защищали городские укрепления, не поврежденные во время боя, находившиеся с войском мирные паломники, до сих пор многочисленные, несмотря на болезни и бегство, нашли надежный приют и уже не были для крестоносцев таким тяжелым бременем, как в лагере. Тюркский гарнизон, находившийся в городе, был практически уничтожен и уже не представлял никакой угрозы. Но оборона протяженных городских стен требовала куда больше людей, чем было по силам франкам. Цитадель еще не пала, и ее требовалось сторожить. Хотя засевшие там тюрки были слишком слабы для наступательных действий, с ее вершины можно было наблюдать за каждым шагом в городе, а помешать гарнизону установить связь с Кербогой не было никакой возможности. В самом городе крестоносцы не нашли никаких запасов еды, на которые надеялись, и собственными руками в своем опьянении победой уничтожили большую часть его богатств. И хотя мусульмане были перебиты, они не могли доверять и местному христианскому населению. Сирийцы в прошлом уже проявляли вероломство и не особо симпатизировали латинянам. Их измена представляла куда больший риск для защитников города, чем для их противников снаружи. Более того, победа остро поставила вопрос, который и без того уже начал приводить к ссорам между христианами: кто получит город?

Сначала обсуждать будущее Антиохии было некогда. Кербога наступал, и город нужно было защищать от неминуемого нападения. У Боэмунда, что бы он ни задумал, было недостаточно войск, чтобы поставить на все стены, не прибегая к помощи соратников. В обороне должны были участвовать все, и каждый из вождей взял себе по участку укреплений. Непосредственная задача армии состояла в том, чтобы очистить город от мертвых и быстро похоронить их, прежде чем из-за гниющих трупов начнется эпидемия. Пока солдаты занимались этим, епископ Пюиский взялся очистить и вернуть христианам собор Святого Петра и другие церкви, оскверненные тюрками. Патриарха Иоанна выпустили из узилища и вернули на патриарший трон. Иоанн был греком и недолюбливал латинян, но он был законным владыкой патриархии, находившейся в полном церковном общении с Римом. Адемар, разумеется, не собирался игнорировать его права, выступая тем самым против законности и чувств местных верующих. Так же и крестоносцы, зная о мучениях Иоанна за веру, не возражали против его восстановления, кроме, может быть, Боэмунда, который мог видеть в нем будущую помеху для своих замыслов.

Едва крестоносцы успели обосноваться в городе, как подошел Кербога. 5 июня он достиг Оронта у Железного моста, а два дня спустя раскинул лагерь под стенами на тех самых позициях, которые недавно занимали франки. Шамс ад-Даула послал к нему из цитадели просьбу о помощи. Но Кербога настаивал, что его войска должны занять цитадель. Шамс молил оставить ему командование до взятия города, но напрасно. Ему пришлось передать крепость со всеми ее запасами доверенному помощнику Кербоги Ахмеду ибн Мервану.

Первый план Кербоги состоял в том, чтобы проникнуть в город из цитадели. Предвидя эту угрозу, Боэмунд и Раймунд наспех возвели стену, чтобы отрезать цитадель от городских укреплений. Поскольку это был самый уязвимый участок обороны, по всей видимости, они по очереди ставили на него своих людей. Разведав обстановку, Ахмед ибн Мерван именно туда пошел на приступ, вероятно утром 9 июня. Гуго Вермандуа, граф Фландрский и герцог Нормандский отвечали за оборону участка и едва не отступили под натиском неприятеля, но в конце концов они отогнали его назад с тяжелыми потерями. После этого Кербога решил, что обойдется меньшими потерями, если возьмет франков в более плотную блокаду и атакует их позже, когда они будут ослаблены голодом. Десятого числа он подошел, чтобы взять город в кольцо. Крестоносцы пытались помешать ему и совершили яростную вылазку, но вскоре были вынуждены отступить под защиту стен.