Говард Фаст - Дорога свободы

— Ты с этим согласен, Гидеон? — неуверенно спросил брат Питер.

— Вы были правы, — кивнул Гидеон. — Ну, дальше?

— Дальше все пошли спать. Легли позже, чем всегда, но, в конце концов, все уснули. Случилось это, должно быть, под утро. Теперь все в один голос говорят, что их разбудил стук копыт. Кое-кто из женщин с криком вскочил, — им это показалось продолжением какого-то страшного сна; кое-кто из мужчин, перетрусив, остался в постели. Ганнибал Вашингтон, Эндрью Шерман, Фердинанд Линкольн и Трупер спали с заряженными ружьями у изголовья; услышав стук копыт, они схватили ружья и выбежали наружу. Брат Питер, Алленби и еще с десяток мужчин тоже выбежали, но эти были безоружны. По их рассказам, дело было так: появились всадники в белых саванах, человек двенадцать, все с ружьями — этого, впрочем, сперва никто не заметил. По крайней мере у половины в руках были просмоленные факелы; и когда негры выбежали из дому, старый сухой хлев уже пылал в огне, над горящим сеном с шипеньем взвивались языки пламени. Коровы и мулы ревели от страха. Трупер признает, что первым выстрелил он; когда он услышал, как ревут мулы, он сгоряча выстрелил в одну из белых фигур, но он хорошо помнит, да это помнят и другие, что он не попал; он стрелял, не целясь, вне себя от гнева. И в ту же минуту, должно быть, испуганные выстрелом, люди в белых саванах повернули лошадей, побросали факелы, дали нестройный залп и ускакали.

— Понимаешь, Гидеон, — говорил Алленби, — что это за трусы. Один единственный выстрел — и все разбежались. Сколько страху напустили — белые саваны, огненные кресты, ночные налеты, — а как только поняли, что мы вооружены, так и струсили. Улепетнули, как кролики. Только после этого, и то еще не сразу, мы заметили, что Джеки Шерман лежит на земле. Пуля попала ему между глаз. Это, значит, когда они палили на прощанье. Шальная пуля. А мы и не заметили. Мы были заняты пожаром, спасали скот, а мальчик даже не вскрикнул, бедняжка.

Люси Шерман снова зарыдала. Брат Питер досказал Гидеону остальное. Смерть мальчика всех потрясла, никто уже не мог по-настоящему бороться с огнем; скот удалось спасти, но хлевы и две хижины сгорели дотла. На пожар прибежали Абнер Лейт, Фред Мак-Хью с сыном, Джек Сэттер и братья Карсоны. Ганнибал рассказывал, что, когда Абнер Лейт посмотрел на мальчика, он так выругался, — негры даже никогда еще не слыхали такой ругани. — Знаешь, Гидеон, — сказал он, — ведь мы чего только не думали, мы на всех белых думали, даже на них, а потом они прибежали, — видим, нет, не то. Мальчику жизнь, конечно, не вернешь, а все легче.

— Что же вы потом сделали? — спросил Гидеон. В его ровном, сдержанном голосе звучала такая ярость, что, казалось, говорит не он, а другой человек.

— Что можно было сделать, Гидеон? — возразил Алленби. — На другой день Абнер Лейт взял мула и поехал

в город. Говорят, он чего-то требовал от шерифа, а шериф поднял его на смех. Ты знаешь такого Джессона Хьюгара? Он в старое время торговал неграми.

— Знаю.

— Ну вот, Абнер слышал, что он теперь заправляет местным отделением Клана. Абнер публично обвинил его во всем, а тот, говорят, обругал его, сказал, что он с неграми — одна лавочка. Они подрались, и, говорят, Абнер чуть его не убил. Собралась толпа, Абнер поднял ружье и крикнул: «Ну подходи, кто первый?» Чарли Кентон был с Абнером в одной роте — он вступился за него, а потом Абнер сел на мула и уехал. На другой день Ганнибал запряг лошадь, и мы вместе поехали в Колумбию, мы говорили с майором Шелтоном.

— Что сказал Шелтон?

— Он сказал, будут приняты меры. Понимаешь, Гидеон, есть у них такое выражение: «будут приняты меры».

Гидеону майор Шелтон сказал то же самое. «Можете быть спокойны, уже принимаются надлежащие меры». Шелтон был высокий, сухой человек с надменно прищуренными глазами; он окончил Уест Пойнт девять лет назад, был еще молод и проклинал судьбу, которая занесла его в это южное захолустье на полицейскую должность, где он снискал неприязнь всех, кого уважал, и симпатии лишь тех, кого он презирал.

— Что это за надлежащие меры? — спросил Гидеон.

— Меры военного характера, которые я не обязан и не намерен обсуждать с вами. Вашу жалобу приняли. Начато расследование.

— А пока что ребенок убит, этим все и кончится.

— Этим, положим, не кончится, — нетерпеливо возразил Шелтон. — Не пытайтесь истолковывать мои слова превратно, мистер Джексон. Насколько я понимаю, смерть ребенка была чистой случайностью. Тем не менее мы делаем все от нас зависящее для того, чтобы разыскать преступников.

— Случайность! — воскликнул Гидеон. — А то, что эти бандиты в белых халатах зажгли крест, ворвались в нашу деревню, подожгли хлевы, которые, кстати сказать, нам не принадлежат, майор Шелтон, а являются пока что собственностью правительства Соединенных Штатов, — это что, тоже случайность?

— Весьма сожалею...

— Сожалеете?.. А вы интересовались здешним отделением Клана? Проверили таких людей, как Джессон Хьюгар? Вызвали его, допросили?

— Не кричите на меня, Джексон. Я не собираюсь действовать по указке каждого негра, который разводит истерики и просит у нас защиты.

— Послушайте, сэр, — сдержанно сказал Гидеон. — Я не развожу истерик. И я ничего у вас не прошу. Я требую того, что мое по праву. Конгресс обеспечил нашему округу военную защиту, пока у нас не будет гражданской администрации. Либо вы обеспечьте нам защиту, либо мы это сделаем сами. Я сам был на войне. Я был сержантом в 54 -м негритянском Массачузетском полку. Мы не копали канавы и не строили стены, как негритянские рабочие батальоны; у нас были свободные негры и беглые рабы с Юга, мы дрались в девяти сражениях, на каждые десять человек у нас было восемь убитых или раненых. Мы штурмовали форт Вагнер, может, помните? Четыреста человек полегло, и среди них наш полковник Шоу. Мятежники изуродовали его тело и швырнули в одну яму с неграми за то, что он, белый джентльмен, командовал негритянским полком. А помните нашу песню? Может, воевали в этих краях, так слышали, как поют солдаты: «Райские врата раскрыты, там ждут полковника Шоу». Я не люблю об этом говорить, это было давно, это все прошлое, старое, злое прошлое. Но я вам говорю: если вы не обеспечите нам безопасность, мы обеспечим ее сами.

— Я немедленно положу конец всяким беспорядкам, — резко сказал майор Шелтон, — кто бы ни был их зачинщиками, белые или черные.

— Хорошо. Мы будем защищаться сами, — ответил Гидеон.

Вернувшись в Карвел, Гидеон созвал всех на собрание, и негров и белых, и сказал им:

— Вы уже знаете, что принесла моя поездка на Север. Бостонский банкир Исаак Уэнт дал мне чек на пятнадцать тысяч долларов. Теперь мы купим землю, и никто ее у нас не отнимет. Нас будут травить — уже начали. Я считаю, надо отстаивать свои права, надо организовать милицию, и пусть она раз в неделю проходит обучение, пока это нужно.