Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

— А как вы, товарищи конспираторы, намерены обмануть саботажников-почтарей? — спросил Свердлов. — Ведь увидят несколько одинаковых конвертов и поймут — деловая переписка.

— Этот вопрос у нас продуман, — ответила Клавдия Тимофеевна. — Мы раскладываем бюллетени по разноцветным конвертам.

— Предусмотрительно, — заключил Свердлов.

— Но это не всё. Рассылать будем из разных концов города — по одному конверту в почтовый ящик. Даже почерк на конвертах сличить невозможно.

Свердлов улыбнулся.

— Что ж, одобряю и обещаю: саботажников одолеем. Обязательно одолеем. Не придётся тогда прибегать к таким уловкам.

Даже левые эсеры признавали: рука у Свердлова крепкая. Впервые на своём заседании ВЦИК слушал отчёт правительства о его деятельности за прошедшие две недели. Впервые, по докладу наркома Луначарского, была образована Государственная комиссия по просвещению. Впервые, по предложению ЦК, ВЦИК решал продовольственный и финансовый вопросы.

Через несколько дней после избрания Свердлова председателем ВЦИК Ленин докладывал в высшем органе Советской власти о мерах для достижения перемирия на фронте. Владимир Ильич про себя отмечал, что в работе ВЦИК появилась организованность, целеустремлённость, деловитость, порядок. Да, порядок... Именно этого и ждал он от Свердлова, не выносившего пустозвонства. Яков Михайлович создал рабочую обстановку, и это было главное для того, чтобы решать вопросы основательно, глубоко.

Свердлов приходил домой поздно. Если же среди дня и выпадала свободная минута, то отдохнуть попросту негде было.

— А не перебраться ли нам в Таврический? — спросила Клавдия. — Насколько я знаю, там есть жилые комнаты во флигелях.

— А что, неплохая идея! И создать там коммуну, наподобие нашей, екатеринбургской.

— И кто в этой коммуне будет жить?

— Мы, Володарский, Аванесов... Ещё кто-нибудь из товарищей. Удобнее, веселее.

Аванесова и Володарского не пришлось уговаривать — они и без того жили в Таврическом, ночуя на диванах. Свердловы переехали быстро — дети ещё жили у деда в Нижнем, а имущество вполне уместилось в одной корзине. И в первый же вечер Клавдия Тимофеевна решила устроить чай. Сделать это ей было нетрудно — к чаю у неё всё равно ничего не нашлось: норма хлеба в эти дни сократилась до 50 граммов.

Первым пришёл Володарский. Он шумно раздевался, извиняясь за опоздание, а когда узнал, что Якова Михайловича и Варлама Александровича ещё нет, звонко расхохотался.

Но вот и Аванесов, а Свердлова всё нет. Он пришёл около часу ночи, и не один — с ним Голощёкин.

— Нечего ему скитаться по ночному Питеру, — сказал Свердлов.

За чаем разговорились, просидели почти до утра. Клавдия Тимофеевна рада была этому ночному разговору. Коммуна... Словно вернулась другая осень, екатеринбургская. Неужели с тех пор прошло двенадцать лет?

Работа ВЦИК отныне была строго распланирована. Необходимо было наконец установить рабочий контроль над производством. Ведь Владимир Ильич ещё на Втором съезде Советов говорил о нём как об одном из шагов новой власти. Викжельцы всё-таки помешали этому. Но Ленин написал проект решения, была создана специальная комиссия из пяти человек. Свердлов поручил ответственному организатору экономического отдела ВЦИК Милютину подготовить доклад, изложив суть «Положения о рабочем контроле».

Обсуждение шло живо и, как говорил Яков Михайлович, заинтересованно. Стало ясно: разговор о рабочем контроле неразрывно связан со всем народным хозяйством. И назрел вопрос о необходимости создать общегосударственный план с учётом возможностей и интересов страны и каждого предприятия в отдельности.

Совнарком подготовил всё, чтобы решение состоялось. Внесены лишь некоторые поправки, и ни одного голоса против. Важно было то, что ВЦИК и СНК сработали дружно, что стремление левых эсеров вбить клин между двумя государственными органами снова потерпело крах. Больше того, теперь наиболее сложные вопросы разбирались на совместных заседаниях Совнаркома и ВЦИК; привлекались и другие руководящие органы, общественные организации.

Враги однако не унимались. Саботаж бывших царских чиновников вылился в необъявленную войну против Советской республики. И без того трудное продовольственное положение усугублялось нежеланием старого аппарата сотрудничать с Советской властью.

Григорий Иванович Петровский, нарком внутренних дел, пришёл на очередное заседание ВЦИК с объёмистой папкой, начинённой документами. Но он так и не открыл её: и без того знал всё на память. А необходимости доказывать что-либо с документами в руках не было — всё бесспорно.

— То, что делает аппарат старого министерства продовольствия, — это преднамеренная организация голода в стране, фактически уголовное преступление, — говорил Григорий Иванович. — Их, саботажников, нужно заставить работать самыми решительными способами.

Это касалось не только старого министерства продовольствия. Саботировали чиновники почтово-телеграфного ведомства, банковские служащие, и весь саботаж, вместе взятый, выливался в откровенную контрреволюцию. Нужны были меры твёрдые, решительные.

По предложению Ленина Совнарком принял постановление о создании ВЧК— Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Совнарком постановил отстранять от должности без права на пенсию высших чиновников министерства финансов, Государственного банка и казначейства, если они не признают власти рабоче-крестьянского правительства.

В декабре ВЦИК принял декрет о национализации банков...

Победить без диктатуры пролетариата, без решительного натиска на старый мир невозможно. Только так — решительный натиск...

1917-й уходил в историю. Уходил в историю год, которому суждено было стать началом новой эры человечества.

Год 1918-й начинался в России трудно.

Ещё в декабре послал Свердлов телеграмму в Центросибирь — Центральный исполнительный комитет Советов Сибири: «...Нам нужен хлеб. Легче всего его можно достать в Сибири. Для этого требуется, чтобы работа железных дорог ни на минуту не останавливалась... Задача эта — боевая...

Исполнение не затягивайте. Петроград, Москва, промышленные районы и фронт вступили в полосу голода».