Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

С наркомом по военно-морским делам Павлом Дыбенко Свердлов разговаривал отдельно. Матросу-балтийцу поручалось не только организовать оборону Питера с моря, но и направить под Нарву пешие отряды военных моряков.

Яков Михайлович так и сказал могучему бородатому «Илье Муромцу»:

— Помните, Павел Ефимович, ничто так не отрезвит немецкое командование, как хороший увесистый удар.

Один за другим отправлялись на фронт отряды Красной Армии. Яков Михайлович вышел на площадь перед Таврическим дворцом, чтобы сказать напутственную речь, подчеркнуть, как важно показать всему миру, что на смену прогнившей царской армии приходит армия новая, сознательная, армия рабочих и крестьян.

— Вас поведут в бой товарищи, не сынки из дворян и буржуазии, которым офицерские чины часто давались не по заслугам, не по таланту, а по наследству. Ваши командиры выстрадали своё право вести вас в бой. И я уверен — каждый из вас с честью постоит за нашу молодую республику!

Эти слова Свердлова слились с раскатистым «ура», с возгласами командиров, с твёрдым, уверенным шагом и песней, которая безбрежно разлилась по зимнему Петрограду.

Клавдия Тимофеевна пришла в Таврический по издательским делам: не хватало бумаги. «Прибою» предстояло увеличить выпуск брошюр для политической работы в Красной Армии, напечатать плакаты, издать стихи Демьяна Бедного.

Якова в эти дни она видела редко, хотя жили они тут же, в Таврическом дворце. Наладившийся было «распорядок» коммуны — вставать к восьми часам, завтракать, чтобы к девяти успеть на работу, — теперь соблюдать не удавалось. Если и приходили коммунары домой, то очень поздно. Обедали щами да кашей в столовке, завтракали тоненькими ломтиками хлеба с пустым чаем дома.

К Якову Михайловичу Клавдии попасть не удалось: шло заседание. И дома обстоятельно не поговоришь: приходит утомлённым, молчаливым. Прошедшей ночью забежал домой, не сказав ни слова, разделся и тотчас уснул — Клавдия не успела даже чай разогреть. Утром они ушли вместе. Уже в дверях Яков Михайлович протянул ей какой-то листок:

— На, прочти.

— Что это? Прокламация?

— Читай, Кадя. А наши «левые» сомневаются, сможет ли кайзер наступать. Эту прокламацию Гофман разбросал по всей линии фронта сразу же после окончания перемирия. Довольно недвусмысленно написано.

Да, прокламация не оставляла сомнений по поводу истинных целей немецкого наступления. Здесь в России, говорилось в прокламации, зреет нарыв, который может распространиться по всей Европе, по всему миру.

— Вот что пугает Вильгельма, вот чем пугает он Антанту, — сказал Свердлов.

— Ну, Яков, это не ново. О том же говорил недавно принц Баварский.

— А Троцкий требует не торопиться. Надо торопиться, надо!.. И листовки, прокламации нам нужны наши, большевистские. Для наших бойцов — на русском языке, для кайзеровских — на немецком. Подумайте об этом вместе с Еленой Дмитриевной.

Книги, брошюры, листовки... Об этом целый день думала Клавдия Тимофеевна. А где взять бумагу?

Надо посоветоваться с Яковом. Пошли к нему. Но он как раз сейчас выступает на заседании ВЦИК.

Свердлов говорил внешне спокойно и невозмутимо:

— Конечно, каждый из вас, кто хоть сколько-нибудь следил за буржуазной и правой социалистической прессой за эти дни, мог ясно увидеть, как все эти «достойные» господа объединились в общем хоре ликования по части тех затруднений, которые выпали на долю Советской власти.

— Ещё бы, гады — гады и есть! — выкрикнул кто-то. — Друг за друга держатся.

— Да, это несомненно, — согласился Свердлов. — Все эти элементы готовы сплотиться в единый блок для свержения Советской власти. Нашим ответом может быть только одно...

Свердлов сделал паузу и повторил:

— Только одно — полное сплочение всех революционных рабочих, солдат и крестьян вокруг Советской власти.

Члены ВЦИК аплодировали этим словам.

— Нашим общим ответом может быть: Руки прочь, господа! Мы стоим на страже Советской власти и ни от одного из её завоеваний не откажемся!

В заключение медленно, но уверенно, как само собой разумеющееся, сказал:

— Я позволю себе от имени президиума предложить: никаких прений сейчас не вести... Мы переживаем такое время, когда от слов нужно перейти к делу.

...Свердлов пришёл домой опять поздно. Аванесов и Володарский уже спали.

— Есть будешь?

— Спасибо, Кадя.

— Сейчас разогрею. Каша вкусная, с маслом... Только, пожалуйста, не засни, как вчера.

Он молчал. Задремал? Нет, думал. В такие минуты Клавдия никогда не тревожила его, не отрывала от мыслей, ничем не нарушала тишины.

— Из Двинска — ни слова, — сказал наконец Яков.

На заре постучали:

— Яков Михайлович, телеграмма...

Это был ответ из Двинска.

Свердлов позвонил Ленину, не выпуская телеграммы из рук:

— Владимир Ильич, ответ получен. По-моему, нужно немедленно созвать ЦК.

— Созывайте, я иду... Плохо, Яков Михайлович?

— Очень.

— Всё равно — это для нас не такая уж неожиданность. Будете докладывать Центральному Комитету.

Докладывать... Как говорить об этих грабительских условиях! Если те, прежние, условия казались ужасными, то эти... Уму непостижимо.

Опять тяжко придётся Ленину на заседании ЦК, а решение, каким бы оно ни было, нужно утверждать на заседании ВЦИК. Но как поведут себя левые эсеры, до сих пор относившиеся к позиции Ленина сравнительно лояльно? Не взыграет ли в них ложный «патриотизм» — ведь условия действительно чудовищные.

Свердлов позвал Аванесова и коротко рассказал ему, что произошло.

— Варлам Александрович, нужно собрать всех большевиков — членов ВЦИК. Днём ли, к ночи ли — они должны прибыть в Таврический.

— Это невозможно, Яков Михайлович... Почти невозможно.

— Вот именно — почти. Знаю, одни на работе, других нет в Питере. И всё-таки необходимо. Звоните по телефону, используйте телеграф, конных курьеров, автомобиль... Я просил список. Кто — где?

— У меня есть этот список.

— И вот ещё что: пригласите на заседание фракции большевиков делегатов Петроградской партийной конференции. Не теряйте времени, Варлам Александрович.

Уже собирались члены ЦК, переговариваясь и поглядывая друг на друга. О чём-то говорят между собой Дзержинский и Урицкий, молча уселись у стола Сталин и Бубнов... Как они отреагируют на ужасную весть?

В дверях появился Владимир Ильич, сосредоточенный. Он подошёл к Свердлову и произнёс только одно слово:

— Прочитал.

Яков Михайлович развёл руками — что поделаешь?

— Надо бы к заседанию ВЦИК, если это возможно, собрать побольше членов нашей фракции.

— Уже гонцы разосланы, и на заседание фракции приглашены делегаты Петроградской партконференции.

Ленин одобрительно кивнул. Конечно, конечно... Яков Михайлович организует всё как надо.