Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

— Эту гостиничную обстановку выбросьте, пожалуйста, замените на рабочую, — распорядился Свердлов. — Стол отыщите попроще да поудобнее, поставьте обычные стулья. Чтоб посетителю было как можно спокойнее.

В день приезда Ленина Яков Михайлович попросил его выступить в Политехническом музее.

— Там пленум Московского Совета решает дела важнейшие, в том числе и продовольственные. Ваше выступление, Владимир Ильич, было бы крайне желательно.

— Яков Михайлович, не следует меня убеждать. Нужно — значит, выступлю. Буду говорить о годовщине Февральской революции. Только уехать мне придётся тотчас после выступления — я пообещал Пятницкому быть на митинге в Лефортовском манеже.

В шесть — Политехнический, в восемь — Лефортово. И это в первый же день в Москве...

— Владимир Ильич, а может быть, отложим встречу с Моссоветом?

— Сделаем так, как решили. К полуночи вернусь домой, так что времени для отдыха предостаточно.

Вечером Свердлов постучался к Владимиру Ильичу. Открыла Надежда Константиновна.

— Я думала, это Владимир Ильич... Уехал в Лефортовский манеж, и вот до сих пор нет. А ведь ему ещё предстоит бессонная ночь — завтра выступление на заседании большевистской фракции съезда Советов. Впрочем, что я вам рассказываю.

— Не волнуйтесь, Надежда Константиновна. Сейчас я попытаюсь всё выяснить.

Свердлов позвонил по телефону в Лефортово — оттуда сообщили, что Ленин и Пятницкий уже выехали.

— Давно ли?

— Порядочно... Встречайте.

Свердлов вышел на улицу. Мелкие домишки и лавчонки Охотного ряда притаились в полуночном мраке. Лениво раскинулась неуклюжая церковь Параскевы Пятницы. Где-то звенели вечерние трамваи, а из охотнорядских лавок несло квашеной капустой и всякими пряностями.

У входа в Первый дом Советов — так называли тогда «Националь» — стоял вооружённый рабочий с красной повязкой на рукаве. Яков Михайлович поздоровался.

— Не видели автомобиля товарища Ленина?

— Нет, товарищ Свердлов. Два часа стою — не было.

— И ничего подозрительного?

— Как сказать... Какие-то выстрелы гремели там, за Пятницей. За церковью, значит.

— Когда?

— Да уж час, пожалуй.

Свердлов не успел ещё выйти на Тверскую, как подъехал автомобиль, из него вышел Владимир Ильич. Он прощался с группой вооружённых людей.

— Что случилось? — спросил Яков Михайлович у комиссара Городского района, и тот рассказал.

...Ленин возвращался из Лефортово, когда вдруг перед автомобилем вырос вооружённый патруль.

— Стой!

Кто-то сбросил с плеча винтовку, и тишину московской ночи гулко рассекли несколько выстрелов, перемежавшихся щёлканьем затвора.

— Вылазь, буржуазия! — услышал Владимир Ильич.

Шофёр выскочил из машины и направился к патрулю.

— Осади, — остановил его стрелявший и открыл дверцу автомобиля. — Пожалуйста, проверяйте, товарищ комиссар.

— Кто такие? — спросил человек в матросском бушлате с маузером через плечо и гранатой на поясе.

— Я председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов-Ленин. А это мой товарищ. — Он указал на Пятницкого.

— Ленин? — комиссар почесал затылок. — Может, и так, а может, не так. Поехали к коменданту — там разберёмся. В лицо я, вот беда, Ленина не знаю, не взыщите...

— Что ж, приказ есть приказ, — согласился Владимир Ильич.

Комендатура размещалась в бывшем здании Благородного собрания — у самой Театральной площади. Ленин на минуту остановился у колонн — они были изрешечены пулями.

— Кто же это? — спросил он.

— Кто стрелял? Да всякие... И наши, конечно.

Пока комиссар звонил коменданту Кремля, Владимир Ильич разговаривал с патрульными. Да, не сладко им нынче живётся в Москве.

— Зато там, в Замоскворечье, — горько сказал бородатый патрульный, — купчишки и наливки распивают, и севрюжиной заедают. У них нынче масленица...

— У русского народа есть хорошая пословица: «Не всё коту масленица»... Ведь прежде вы в это самое Благородное собрание и ногой ступить не смели. А теперь — хозяева... И охотнорядскую клоаку отсюда выбросим, а по улицам и площадям разведём сады и парки. И здесь, на площади, поставим памятник великим учителям рабочих всего мира — Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу.

— Товарищ Ленин, а вы-то сами Карла Маркса видели?

— Нет, дорогой товарищ, не видел. Не пришлось — он умер, когда мне было всего тринадцать лет.

— Жалко, — искренне огорчился патрульный.

— Жалко, — согласился Владимир Ильич.

Беседу прервал комиссар.

— Товарищ Ленин, к телефону вас, — виновато сказал он.

Владимир Ильич взял трубку.

— Слушаю. Да, я... За что? Не вздумайте никого наказывать. Они всё сделали правильно...

Ленин положил трубку и подошёл к патрульным.

— Спасибо, товарищи. За вашу революционную бдительность. За то, что честно выполняете свой долг перед пролетариатом, перед Советской республикой.

Попрощавшись с каждым за руку, Ленин вышел из колонного здания.

— И эти колонны восстановим, — словно продолжая разговор с патрульным, сказал он.

Комиссар подошёл к шофёру и что-то прошептал ему. Тот согласно кивнул.

Машина ехала медленно.

— В чём дело? — спросил Владимир Ильич.

— Не велено спешить, — отвечал улыбаясь шофёр. — Патрули желают сопровождать вас до Первого дома Советов.

— Вот как некрасиво получилось, товарищ Свердлов, — сокрушался комиссар. — Ленина не узнал. Стыд и позор.

— Никакого стыда, а тем более позора, — услышав слова комиссара, сказал Ленин. — Яков Михайлович, дорогой, я надеюсь, обо всём случившемся никому ни слова, особенно Надежде Константиновне.

Он вернулся к машине и попросил шофёра отвезти Пятницкого домой.

Через несколько дней Надежда Константиновна, угощая Владимира Ильича и Якова Михайловича чаем, словно нечаянно положила на стол номер петроградской «Красной газеты». Свердлов сразу же обратил внимание на заголовок «Задержание тов. Ленина».

«Поздно ночью, 12 марта, патруль красноармейцев под командой комиссара Городского района задержал автомобиль. При задержании патруль для острастки произвёл несколько выстрелов в воздух.

Один из седоков заявил, что он председатель Совета Народных Комиссаров Ленин.

Комиссар заявил, что Ленина лично не знает, и предложил задержанному отправиться для выяснения личности в Благородное собрание.

Там недоразумение выяснилось.

Отпуская патруль, Ленин благодарил солдат за революционную службу».

Надежда Константиновна стояла поодаль и наблюдала. Владимир Ильич и Яков Михайлович подняли головы, увидели непроницаемое лицо Крупской — и все дружно расхохотались.

В день, когда ВЦИК уезжал в Москву, Григорию Ростовцеву взгрустнулось. Сколько раз встречались и расставались они до Октября с Яковом Михайловичем...