Владимир Москалев - Королева Бланка

И не успела вручить душу Богу. Тело ее вздрогнуло несколько раз, потом выгнулось дугой… и замерло. Так, застывшим, и упало на руки Бильжо – уже без сил, без движения, без жизни. Он успел еще услышать последний, тихий выдох своей некогда возлюбленной.

Вдвоем они подняли тело Агнессы и осторожно уложили его на скамью.

– Беги! – приказала королева. – Найди где хочешь этого виночерпия, живого или мертвого! И позови слуг. Священника! Людей!

Бильжо опрометью бросился из покоев.

Бильжо промчался по коридору, потом повернул к лестнице, ведущей в подвал. В руке у него блестело лезвие кинжала, в голове билась мысль: убить! Перерезать горло! На мгновение он взял себя в руки: у него нет такого права, он должен всего лишь найти. Казнить будет Тибо. Но вначале разыскать, достать хоть из-под земли! Затем допросить. Да, именно так. Отравитель должен все сказать, назвать сообщников. Не сам же он, в конце концов… Но что как он исчез? Вдруг он выполнял чью-то волю? Где же тогда искать?.. Стоп! Он ведь тоже пил вино. Выходит, и сам не знал? Если так, значит, он уже мертв?..

Мысли метались, сменяя одна другую, а ноги сами несли Бильжо вперед. Вот и подвал. Замок на двери. Тысяча чертей! Как же его найти? Его самого или мертвое тело?..

Он бросился наверх. Навстречу – служанка с бельем в руках. На заданный вопрос указала рукой в сторону конюшен, пояснив, что видела, как Жавель направлялся туда. Там его и нашел Бильжо, спокойно сидящим на бочке у коновязи. Подошел и встал в недоумении: как же так? Значит, жив? Но почему? Ведь пил, все видели.

Но на раздумья времени не было. Жавель поднялся, увидев Бильжо. Взгляд недоуменный, рот раскрыт. Что надо здесь стражу королевы? Быть может, не хватило вина?

Ни слова не говоря, Бильжо схватил его за шиворот, потащил за собой. Бывший рутьер был нехилого десятка, вырвался, пожелал узнать, чего от него хотят. Бильжо взмахнул рукой, приставил блеснувший клинок к его горлу.

– Ступай со мной! И ни шагу в сторону.

– Но куда? Зачем? – таращил глаза виночерпий.

– В башню.

– За вином?

– За своей смертью.

И надавил на клинок. Острие, как в масло, вошло в кожу. Заструилась кровь. Бильжо грубо подтолкнул Жавеля вперед. Поняв, что дело серьезное, тот безропотно зашагал, попросив по дороге, чтобы убрали от горла нож.

В коридоре, близ входа в покои королевы, тем временем собрался весь двор. Хмуря лбы, негромко переговаривались, обсуждали, выдвигали гипотезы. Весть оказалась неожиданной, чудовищной, никто ничего не мог понять. Тайна витала в замке, и всем хотелось скорее разгадать ее. Тибо стоял на коленях у изголовья мертвой супруги. Придворные молча, боясь встретиться с ним глазами, в смятении глядели на него. Несколько смелее бросали взгляды на королеву-мать, ожидая ее рассказа. И с ужасом, испытывая безотчетный страх, взирали на стол. Там по-прежнему стоял кувшин и рядом с ним три кубка – два пустых и один полный. В стороне от них – канделябр. Язычки пламени от свечей пляшут на стенке кувшина, бросающего зловещую тень на один из бокалов – тот, который пуст. Именно здесь крылась разгадка событий, все уже знали об этом. Этот кувшин и эти бокалы хранили тайну трапезного стола.

Ближе всех к телу Агнессы – медик Лемар. Он раскрывает глаза у покойной, разглядывает зрачки, потом смотрит в рот, лезет в него пальцем, растирает в ладонях пену и нюхает ее.

Долго длится осмотр. Тишина, витающая вокруг мертвого тела, давит, действует на нервы, будит воображение. Ни звука в покоях. Все взоры – на скамью. Видны только нижняя часть тела усопшей и сгорбленная спина медика. Тем, кто, сдвинув в сторону драпировку, молча стоят у входа, видно и того меньше.

Лекарь по-прежнему не поднимается с колен. Хмурый взгляд устремлен на лицо, в частности, на язык и губы. Наконец он выпрямился, встал. Тибо не сводит с него взгляда.

Бланка сразу же предположила яд. Где? Конечно же, в кувшине. Тибо рассвирепел, послал за палачом. Когда приведут виночерпия – немедленно пытать. Потом упал на колени, взял в ладони холодные уже руки супруги и замер, словно гипсовое изваяние. Застыли и глаза, остановившиеся на мертвом лице жены.

Лекарь, ни слова не говоря, перешел к столу, деловито, словно всю жизнь только этим и занимался, плеснул из кубка себе на ладонь, растер, стал вглядываться, потом понюхал. И дальше… попробовал на язык. Двор, пристально следивший за ним, дружно ахнул, многие в ужасе отшатнулись от стола. Сумасшедший он, что ли? Ведь уже прошел слух, что вино отравлено!.. Стоят, широко раскрыв глаза, смотрят на него. А он, мелко кивнув несколько раз в ответ на собственные мысли, поднял голову, посмотрел на королеву, потом на Тибо. Оба ждали, заглядывая ему в рот, ловя каждое его движение, едва ли не каждый вздох.

И он сказал им – Бланке первой:

– Предположение вашего величества полностью подтвердилось. – Он перевел взгляд на стол. – В этом кувшине яд.

Другая половина двора, услышав это, дружно отхлынула от стола.

– Значит, верно, что вино отравлено? – энергично шагнул к нему Тибо.

– Так же верно, как и то, что вашу жену ничто уже не воскресит, – бесстрастно ответил медик.

– Но ведь ты пробовал вино на язык! – возразил Тибо. – Тебе разве яд не грозит?

– Вспомним о виночерпии, – подошла к ним королева-мать. – Он не только пробовал на язык – сделал несколько глотков!

– И что же? – полюбопытствовал медик.

– И ушел отсюда как ни в чем не бывало.

– А сейчас? Где он может быть сейчас, ваше величество, как вы думаете?

– Откуда мне это знать?

– А между тем ответ очень прост. Если он знал, что вино отравлено, и тем не менее выпил его, стало быть, он долгое время принимал противоядие. Сейчас он, надо полагать, уже далеко отсюда.

– Выходит, убийца – он, и он кем-то был подослан! – воскликнул Тибо. – Если его приведут, я сдеру с него шкуру живьем!

– С другой стороны, я не могу не отрицать его невиновности в этом деле, – спокойно заявил Лемар.

– Как тебя понять? – спросил Тибо. – Не зная, что вино отравлено, он выпил, поблагодарил и удрал?

– Именно – не зная! – подтвердил эту версию медик. – Либо отравлена была вся бочка, либо яд попал в кувшин по дороге. Но никто не станет сыпать яд в бочку, ибо такого порошка потребуется слишком много, да и ключи от погреба, насколько мне представляется, находятся лишь у виночерпия. Остается второй вариант.

– Стало быть, этот человек подсыпал яд в кувшин, когда шел сюда? – спросила королева.

– Либо это сделал кто-то другой.

– Выходит, он с кем-то встречался по дороге?

– Ответить на этот вопрос может лишь сам виночерпий, ваше величество.

– Но ты говоришь – подсыпали, – допытывался Тибо. – Как ты можешь это знать? Быть может, яд был жидким и хранился во флаконе?