Дмитрий Агалаков - Дар из глубины веков

– Прошу вас, Петр Петрович, – подбодрил гостя и хозяин дворца.

И Дубровский вновь рассказал о своих мытарствах в Европе с огромной библиотекой, оформленной как дипломатический багаж и потому спасенной.

Александр Сергеевич Строганов, слушая его, под конец уже смеялся.

– Какой же вы изобретать! Какой молодец! И вас вот за это взяли отчислили из коллегии? За ваш просветительский подвиг? Ну, так болванов, голубчик мой, пруд пруди! Я так давно не обижаюсь! Плюнь – и в болвана попадешь!

У Дубровского отлегло от сердца.

– Спасибо вам, ваше сиятельство, за понимание, – поблагодарил он хозяина дворца.

– Не меня – вас надо благодарить, – сказал тот. – А ведь могли бы продать вашу коллекцию, а, Петр Петрович? – хитро спросил Строганов-старший. – Разбогатеть и обеспечить безбедное существование. Так нет же…

Почувствовал Дубровский, почему он тут оказался, да так скоро, или нет? Кто его знает! Но предощущение судьбы уже было и волновало его!..

– Мог бы, сударь, – согласился тот. – Продать и дорого продать! – Он так замотал головой, точно ему предложили совершить какую гадость. – И дело всей жизни погубить? Да только кем же я после этого останусь? Иудой разве что. И по отношению к себе, и по отношению к России.

– Похвально, похвально, – кивал Строганов-старший. – Повторите еще раз содержание вашей библиотеки…

– Семьсот томов западноевропейских, более ста восточных, пятьдесят древнерусских… (Дубровский говорил, а сенатор Строганов загибал пальцы) пятнадцать тысяч или около того архивных материалов: документов и автографов исторических деятелей…

– Что касается востока и его сокровищ, – кивнул Строганов-отец. – Сейчас восток все больше завладевает умами европейцев. Очень интересно услышать!..

Кивнул в ответ и Дубровский:

– Это так называемый пурпурный Коран: написанный на пурпурных страницах серебристо-белыми чернилами, древнейший, подаренный Абд ал Фаризом в мечеть Альмохадов в Тунисе во время войны императора Карла Пятого против Туниса и Алжира в 1535 году… Древнейшая персидская рукопись «Диван» Азери… Ширазский список «Куллийата» и «Бустан» Саади, «Рубайат» Омара Хайма, поэма «Юсуф и Зулейха» Джами, «Махзан Аласар» Низами… [32] Здесь и дальше перечисляются книги, привезенные П. П. Дубровским в Россию.

Он перечислял наизусть еще много книг! Память у Дубровского была феноменальной!

– А из европейской книжной сокровищницы? – спросил Строганов-старший.

– Это «Роман о розе» Гийома де Лорриса и Жана де Мена. Рукопись 1498 года выполнена на пергаменте и украшена сто пятью красочными миниатюрами. Это поэма «Реньо и Жаннетон» конца пятнадцатого века, выполнена Бартоломе д’Эйком для герцога Рене Анжуйского, семьдесят четыре фантастические по живописности миниатюры. Это Библия шестнадцатого века на тонком пергаменте, что еще называют «девичьей кожей», она принадлежала королю Франции Карлу Девятому. Есть часослов Марии Стюарт той же эпохи…

– А какие самые древние? – поинтересовался Строганов-старший.

– Сочинения Аврелия Августина, рукопись датируется пятым веком, но, может быть, она создана еще при жизни автора, на полях есть подпись на латыни: «Augustinus».

– Неужто? – даже подался вперед хозяин дворца.

– Именно так, ваше сиятельство.

– Продолжайте…

– 29-й джуз Корана, написанный на пергаменте куфическим письмом в десятом веке и украшенный золотыми орнаментированными виньетками. Есть ирландское евангелие восьмого века, роскошно оформленный сакраментарий десятого века, миниатюры живописи от римской школы до школы Рафаэля…

Дубровский говорил и говорил. Вдохновенно! Преданно своему делу! От сердца! И от ума. Александр Сергеевич Строганов слушал его с восхищением и почтением: к интеллекту фаната-библиофила, к его святой одержимости, к проделанному за десятилетия труду. Не всякий день встретишь такого человека. Уникума! Строганов-младший внимал Дубровскому с улыбкой. Кажется, таким знакомством он угодил своему отцу!

Наконец Дубровский прервался. Встретился взглядом с Павлом Александровичем, затем с его отцом…

– Что же вы хотите от нас? Какой помощи? – вдруг спросил Строганов-старший. – Желаете вернуться в коллегию?

– Я обязан быть восстановленным, чтобы восстановить и свое честное имя.

– Но только ли это? Не поверю… Что вы хотите от меня, благороднейший вы человек? И не стесняйтесь! Начистоту, прошу вас, только так…

– Хочу передать всю мою библиотеку, названную мною «Депо манускриптов», в дар его величеству Александру Павловичу и…

– И?.. – переспросил Строганов-старший.

– Хочу, чтобы мои заслуги были оценены по достоинству.

Директор императорских библиотек кивнул:

– Законное желание. Клянусь Богом: законное и правильное. Обязательное! – добавил он. – Я лично займусь вашим вопросом, Петр Петрович, и как можно скорее. Рассчитывайте на меня.

В ближайшее время Петру Дубровскому сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Коллекционера вызвал к себе Строганов-младший и сам зачитал ему бумагу.

Предварительно он сказал:

– Все согласовано с государем императором, Петр Петрович! Все ваши заслуги перед Отечеством учтены. Итак… «Его императорское величество получает право приобрести коллекцию Дубровского. Высочайшим повелением Петр Петрович Дубровский восстанавливается в Коллегии иностранных дел с выплатой компенсации в пятнадцать тысяч рублей. Ему назначается пожизненная пенсия в три тысячи рублей ежегодно как проценты с того капитала, каким должна быть оплачена его коллекция. Дубровский награждается орденом Святой Анны второй степени и получает чин надворного советника. С двадцать седьмого февраля 1805 года он назначается хранителем специально образованного по его предложению при Публичной библиотеке “Депо манускриптов”, с жалованьем, казенной квартирой рядом с “Депо манускриптов”, и подчинением непосредственно действительному тайному советнику первой степени, обер-камергеру, директору Императорской публичной библиотеки Александру Сергеевичу Строганову». Папеньке будете подчиняться, напрямую, – радостно закончил читать письмо Строганов-младший. – Он к вам ни одному дураку не даст подойти на пушечный выстрел. Мне лично пообещал!

К тому времени, когда Строганов уже дочитывал это письмо, губы Петра Дубровского дрожали, в глазах заблестели слезы.

– Ну, голубчик, ну, что же вы! – посетовал Павел Строганов. – Эка вас проняло…

– Простите, простите, – неровным голосом пробормотал Дубровский и, вытащив платок, смахнул навернувшиеся слезы. – Я на такое даже не рассчитывал… Простите еще раз, ваша светлость, дорогой Павел Александрович…