Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Однако сейчас везение кончилось.

Он шел по бедной сельской местности, у подножия Пиренеев, близко от Средиземного моря, и под ногами был песок. Пыльная дорога бежала мимо борющихся за жизнь маленьких хозяйств и бедных деревушек. Места были малонаселенные. Слева за холмами он видел синие проблески дальнего моря.

И меньше всего он ожидал, что рядом с ним остановится зеленый «Ситроен» с тремя жандармами.

Это произошло совершенно неожиданно. Он услышал, как приближается машина — единственная машина с тех пор, как его высадил толстяк. Он продолжал идти шаркающей походкой уставшего рабочего, возвращающегося домой. По обеим сторонам дороги тянулись иссохшие поля со скудной растительностью и чахлыми деревцами. Когда машина остановилась, он подумал сначала, не дать ли деру через поля. Но он оставил эту мысль, увидев у двоих жандармов, выпрыгнувших из автомобиля, пистолеты в кобурах. Стреляют они, наверное, не особенно хорошо, но ведь им может и повезти. Больше было надежды на то, что ему удастся выпутаться, если он попробует соврать. Ведь это были сельские констебли, более дружелюбные, чем твердолобые полицейские-горожане.

— Документы? — сказал ближний жандарм по-французски.

Ллойд беспомощно развел руками.

— Месье, мне так не повезло, мои документы украли в Марселе. Я Леандро, испанский каменщик, иду…

— Садись в машину.

Ллойд помедлил, но делать было нечего. Теперь, скорее всего, ему не удастся унести ноги.

Жандарм крепко взял его за руку, усадил на заднее сиденье и сам сел рядом.

Когда машина тронулась, у Ллойда упало сердце.

Жандарм, сидевший рядом с ним, сказал:

— Ты англичанин или как?

— Я испанский каменщик. Меня зовут…

— Да ладно, — отмахнувшись, сказал жандарм.

Ллойд понял, что вел себя невозможно легкомысленно. Он был иностранцем, без бумаг, и направлялся к испанской границе: они просто предположили, что он — удравший английский солдат. И если у них еще есть сомнения, они получат доказательства, когда прикажут ему раздеться, потому что увидят висящий у него на шее опознавательный номер. Его он не выбросил: без этого номера его бы немедленно застрелили как шпиона.

А теперь он застрял здесь с тремя вооруженными людьми, и вероятность, что ему удастся спастись, была нулевая.

Они продолжали ехать, и в том же направлении, в каком он шел, а солнце садилось за горами по правую руку от них. Отсюда и до границы не было больших городов, так что он решил, что они собираются посадить его на ночь в деревенскую тюрьму. Может быть, ему удастся оттуда сбежать. Если же нет — завтра его, несомненно, отвезут назад в Перпиньян и передадут городской полиции. И что потом? Будут допрашивать? При мысли о такой перспективе он похолодел от страха. Французская полиция изобьет его, немцы будут его пытать. Если он и выживет, то закончит свои дни в лагере военнопленных, где ему придется остаться до конца войны или же до тех пор, пока он не умрет от плохого питания. А ведь он всего в нескольких милях от границы!

Они въехали в маленький городок. Не выйдет ли сбежать, пока его будут вести от машины к тюрьме? Ничего планировать было нельзя: местности он не знал. Он не мог ничего сделать, лишь оставаться наготове и хвататься за любую возможность.

Машина свернула с главной улицы на боковую, за магазины. Неужели они его просто застрелят здесь, а тело зароют?

Машина остановилась на задах ресторанчика. Двор был завален коробками и огромными жестяными банками. Через маленькое окошко Ллойд видел ярко освещенную кухню.

Жандарм, сидевший на переднем пассажирском сиденье, вышел и открыл Ллойду дверь со стороны здания. Есть ли у него шанс? Придется обогнуть машину и бежать по аллее. Были сумерки, и через несколько ярдов он уже не будет легкой мишенью.

Жандарм залез в машину и схватил Ллойда за руку, потому вылез, распрямился и потянул за собой. Второй жандарм вышел сразу за Ллойдом. Шанс был не особенно хорош.

Но почему они его сюда привезли?

Его ввели в кухню. Шеф-повар взбивал яйца в миске, а мальчик-подросток мыл посуду в большой раковине.

— Вот, англичанин. Говорит, что его зовут Леандро.

Не прекращая работы, шеф-повар поднял голову и взревел:

— Тереза! Иди сюда!

Ллойду вспомнилась другая Тереза — прекрасная испанка, анархистка, учившая солдат читать и писать.

Дверь кухни распахнулась — и вошла она.

Ллойд изумленно глядел на нее. Ошибиться было невозможно: он никогда бы не забыл эти большие глаза и шапку черных волос, хотя сейчас у нее на голове была белая хлопковая кепка и передник официантки.

Сначала она и не взглянула на него. Она поставила стопку тарелок на стол рядом с мойщиком посуды, потом с улыбкой повернулась к жандармам и поцеловала каждого в обе щеки со словами:

— Пьер! Мишель! Как ваши дела?

Потом она повернулась к Ллойду, посмотрела на него — и сказала по-испански:

— Нет… Это невозможно. Ллойд, неужели это и вправду ты?

Он мог только тупо кивнуть.

Она положила руки ему на плечи, обняла его и расцеловала.

— Вот оно как, — сказал один из жандармов. — Тогда порядок. А нам пора. Удачи! — И он вручил Ллойду его холщовый мешок. Потом они ушли.

— Что произошло? — сказал по-испански Ллойд, снова обретая дар речи. — Я думал, меня везут в тюрьму!

— Они ненавидят нацистов, поэтому помогают нам, — сказала Тереза.

— Кому это — «нам»?

— Позже объясню. Идем со мной, — она открыла дверь, выходившую на лестницу, и повела его на верхний этаж, в скудно обставленную спальню. — Подожди здесь. Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Ллойд лег на кровать, раздумывая над своей невероятной удачей. Пять минут назад он ожидал, что его будут пытать, а потом убьют. А сейчас он ждет ужин, который ему принесет прекрасная женщина.

Ему пришло в голову, что снова все может перемениться так же быстро.

Она вернулась через полчаса с большой тарелкой жареной картошки с омлетом.

— Мы пока заняты, но скоро закрываемся, — сказала она. — Я вернусь через несколько минут.

Он быстро все съел.

Быстро стемнело. Он слышал болтовню уходящих посетителей и звон убираемых тарелок, а потом снова появилась Тереза — с бутылкой красного вина и двумя стаканами.

Ллойд спросил, почему она уехала из Испании.

— Наших людей убивают тысячами, — ответила она. — Для тех, кого не убили, они ввели закон о политической ответственности, по которому преступниками считаются все, кто поддерживал правительство. Можно потерять все имущество за сопротивление Франко одним лишь «преступным бездействием». Чист перед законом лишь тот, кто может доказать, что поддерживал его.

Ллойд с горечью вспомнил, как еще в марте Чемберлен уверял всех в палате общин, что Франко отказался от политических репрессий. Что за мерзкий лжец этот Чемберлен!