Кузьма Абрамов - Степан Эрьзя

— Мне все равно, я буду есть все, что ни закажете. Просите что посытнее да подешевле, — сказал Степан, старательно набивая трубку табаком.

— Может, слишком сытного-то и не следует, коли вы, как говорите, не ели три дня? — осторожно заметил Бутов.

— Ничего не будет. Мой желудок, как русская печь — что ни кинь, все сгорит, — успокоил его Степан. — Сегодня утром съел целую шляпу полугнилых диких слив, и пока ничего.

Он с удовольствием затянулся из трубки, и у него сразу закружилась голова...

У Бутова в Ницце была знакомая дама, тоже из России, содержательница частного учебного заведения для русских девочек, проживающих в городе и его окрестностях. Через ее посредство он и решил помочь Степану обосноваться здесь на временное жительство и прямо из ресторана повел его к ней. Это была солидная дама с высокой замысловатой прической и крупной бородавкой на шее, одетая в строгое длинное серое платье.

— Боже мой, Николай Семенович, кого вы ко мне привели?! — произнесла она вполголоса, отозвав его в сторону.

— Это же скульптор Эрьзя, наш соотечественник, — ответил Бутов тоже вполголоса.

— В том, что соотечественник, я не сомневаюсь, но что он скульптор, на лбу у него не написано, а по виду этого никак не скажешь...

Конец разговора Степан не уловил, но Бутову, видимо, все же удалось убедить ее принять участие в сложившихся обстоятельствах скульптора. Она повернулась к Степану и бесцеремонно спросила:

— Неужели у вас в Ницце нет знакомых, к кому бы вы могли обратиться за помощью?

— К сожалению, синьора, никого, в Ницце я первый раз в жизни. Человек, к которому я приехал, обманул меня — не дождавшись, уехал на Корсику или еще куда, черт его знает, — сказал Степан, стараясь быть спокойным, хотя, признаться, поведение дамы ему сразу не понравилось.

— Что же с вами делать? — нерешительно произнесла она. — Может быть, вы не откажетесь сделать портрет с моей дочери? Как говорится, услуга за услугу, — улыбнулась она уже более приветливо. — Тем временем я постараюсь подыскать для вас жилье.

— Портрет я сделаю мигом! — воскликнул Степан, обрадованный, что дело дошло до этого. — Только вот у меня, к сожалению, нет материала — ни мрамора, ни глины. Вам, конечно, желательнее сделать в мраморе?

Он понимал, что дама, прежде чем как-то помочь ему, решила проверить: действительно ли он тот, за кого себя выдает.

— Николай Семенович вам поможет достать все необходимое в вашем деле, — сказала она, обращаясь уже к обоим.

Бутов качнул головой. А когда они вышли из шикарно обставленной гостиной и прошли в небольшой садик, раскинувшийся вокруг двухэтажного особняка с большими окнами классных комнат, он смущенно стал извиняться, что по его вине скульптору Эрьзе пришлось выдержать столь неприятную сцену.

— Мне следовало бы предварительно встретиться с ней, а потом уже представить вас. Эка, не сообразил, — добавил он с досадой.

— Ничего, все обошлось хорошо, — успокоил его Степан. — Она по-своему права. Я человек необидчивый. Главное, опять смогу работать, а остальное не имеет значения. Вот только куда бы мне деть этот мешок, здесь мои инструменты? Он мне порядком надоел, таскаю его повсюду. Не мешало бы немного и поспать...

— К себе пригласить не могу, снимаю небольшую комнатку, где еле помещается единственная кровать, — огорченно произнес Бутов.

— А мне ничего и не надо, я вот сейчас устроюсь здесь в саду и посплю, а вы тем временем достаньте кусок мрамора. Черт с ней, сделаю я ей портрет, чтобы не сомневалась.

— Как же в саду? — удивился Бутов. — Тогда уж лучше пойдемте, я вас отведу в сарайчик. Здесь, за домом, бывший каретный сарай, там и поспите.

Они обошли дом и очутились перед небольшим каменным строением в глубине сада. Одна створка широких дверей была полуоткрыта. Внутри виднелась сваленная в кучу вышедшая из употребления мебель. Здесь же стоял полуразвалившийся дырявый диван, с торчащими ржавыми пружинами. Степан плюхнулся прямо на него, а под голову положил мешок с инструментом.

— Вот и прекрасно! — сказал он при этом. — Здесь можно выспаться прямо-таки по-барски...

Степан проспал в сарайчике остаток дня и всю ночь. Проснулся рано от холода. В полуоткрытую створку двери сквозь рассветный сумрак проглядывались часть сада и сероватая стена дома. Степан прекрасно выспался и чувствовал себя бодро, хоть пружины и надавили бока. «Все же замечательно, когда над головой есть крыша и в кармане целая пачка табака», — он улыбнулся этой своей мысли и достал трубку.

На юге рассвет наступает быстро: пока он выкурил трубку, стало совсем светло. По ветвям деревьев с густой листвой, виднеющихся в проеме двери, разлился алый свет первых солнечных лучей. Степан еще раз набил трубку и, покуривая, стал думать, что ему делать дальше. Правильно ли он поступит, если останется в Ницце? Может быть, снова вернуться в Милан? Сделает портрет дочери этой дамы, она заплатит ему сколько-нибудь, на проезд и хватит. А что он будет делать в Милане? Ведь у него там тоже ни квартиры, ни мастерской. Снова сесть на шею Уголино и Изы — перспектива не из приятных. К тому же Милан ему порядком осточертел. Здесь, в Ницце, много соотечественников, наверняка легче будет достать заказы. И эта дама, хоть и поворчала сначала, все же обещала помочь с жильем. А будет жилье — будет и работа. На худой конец ему поможет и Бутов, видать, человек он хороший, да и в искусстве сведущий, коли знает даже Эрьзю. Степан улыбнулся. Все же приятно, что его имя понемногу становится известным. Он не тщеславен, боже сохрани, но и не безразличен к тому, как относятся к его искусству, как его воспринимают. Ведь все, что он делает, делает исключительно ради людей. В противном случае искусство потеряло бы для него всякий смысл.

В дверях неожиданно мелькнула тень, и в полутемный сарай вошел Бутов.

— Доброе утро, — произнес он, слегка картавя. — Вы уже проснулись, вот и прекрасно. Лидия Александровна приглашает вас завтракать.

Вчера Степан не заметил, что он картавит. Вероятно, просто не обратил внимания.

— Вместе с тем должен вас огорчить, она не могла найти у себя ничего подходящего под жилье и поручила мне снять вам где-нибудь в городе комнату, — сказал Бутов, немного помолчав.— Вот после завтрака мы с вами этим и займемся.

— Это, должно быть, дорого? — спросил Степан. — Ведь сейчас в Ницце самый сезон, бездельники со всей Европы сюда съезжаются.

— Что же делать?

— А ничего делать не надо. Этот сарай, я смотрю, тут находится без всякой надобности. Что если убрать отсюда старую рухлядь и превратить его в мастерскую? Лучшей мастерской не найти во всей Ницце! Уверяю вас, — добавил Степан и улыбнулся, весьма довольный тем, что все так легко разрешилось.