Стефан Мокрев - Заря занимается

Она была счастлива его любовью.

На востоке показалась белая полоса. Начинало светать.

Тырновские местные тузы неодобрительно отнеслись к вечерам, организованным тесными социалистами. Почуяв недоброе, военные власти запретили концерты в казармах. Вскоре председатель городской управы пригласил на совещание «видных людей» города: начальника гарнизона, протосингела, руководителей организаций офицеров запаса, благотворительных обществ и клуба-читальни, директоров гимназий… Он обратился к ним с предложением организовать благотворительный концерт в пользу солдатских семей.

— Нужно объединить усилия всех патриотически настроенных граждан для организации такого вечера. Тем самым тырновцы продемонстрируют свой патриотизм в эти знаменательные для нашей страны дни приятным увеселением, лишенным, однако, каких-либо разлагающих идей, — закончил свое пространное обращение председатель управы.

Присутствующие молчали, изнывая от духоты и июльской жары. Начальник гарнизона толкнул носком сапога офицера запаса. Тот наклонил плешивую голову и ничего не сказал. Другие, развалившись на стульях, зевали.

— Ну, что скажете, дамы и господа?

Миткова потрогала черные бусы, прикрывавшие морщины на шее, посмотрела на своего соседа Панчо Хитрова. Опустив голову, тот дремал.

— Мне кажется, что сейчас не время для вечеров. Это во-первых. Во-вторых, без помощи гимназистов и… гимназисток, проявивших себя настоящими артистами, — добавила пискливым голосом Миткова, — нам, что бы мы ни делали, не организовать концерта. А они сейчас на каникулах. В-третьих, — это, наверное, самое главное, — музыка, господа. А военные музыканты на фронте.

— Но… многоуважаемые дамы и господа, в нашем обществе есть не одна семья, где дети великолепно играют на фортепьяно и скрипке. Так неужели эти осененные благодарным божьим даром дети играют хуже, нежели молодежь, которая, как мы с прискорбием слышим, пошла по пути богохульства? Вера в свои силы, готовность к самопожертвованию и божье благословение помогут нам осуществить весьма похвальную инициативу господина председателя управы, — сказал протосингел и поправил серебряный крест.

Слова протосингела, особенно в отношении богохульства, были выслушаны со вниманием. Но они не решали дела.

Устав от продолжительного заседания, встал председатель клуба-читальни «Надежда».

— Господа, клуб бесплатно предоставит свой зал. Но барышня Миткова права. Сезон совсем неподходящий. Все мы живем на дачах и не пожертвуем сельской прохладой ради вечера. Да, признаться, без молодых тесных социалистов мы ничего не сделаем.

— Значит, мы дошли до того, что зависим от жаворонков, — протосингел недовольно дернул бороду.

— Значит, так, — повернулся к нему директор мужской гимназии.

— Жаль, очень жаль!.. А ведь они — ваши воспитанники.

— Да, — возмущенно вставил начальник гарнизона.

— Его величество царь Фердинанд, взглянув однажды с Царевца на мужскую гимназию, имел все основания сказать, что мы, в Тырново, создали целую фабрику социалистов.

Видя, что продолжать заседание бесполезно, председатель управы позвонил в колокольчик.

— Назначаем комитет: представители благотворительных обществ, директора гимназий, барышня Миткова. Комитет позаботится о том, чтобы собрать нас в подходящий момент и изложить свои предложения.

Предложение председателя управы со всеобщего одобрения было принято, ибо оно, в сущности, никого ни к чему не обязывало.

— Слушайте, ребята, — размахивал руками Косьо Кисимов, — они ничего не могут сделать. Барышня Миткова рассказала мне обо всем подробно. Она просит меня выступить хотя бы с одним номером. Показать какую-нибудь сценку. Говорит: «Вы, господин Богдан Бабукчиев, господин Шереджиев и я». «А Вы разговаривали с Ради Бабукчиевым?» — спрашиваю я ее. — «Нет». — «Тогда ничего не получится».

Собравшись на веранде дома Косьо, где его отец читал газету, ребята из молодежной группы тесных социалистов с интересом слушали рассказ о заседании в управе. Их возмутили слова протосингела и поведение начальника гарнизона.

— Довольно! Пусть военные да попы устраивают вечера, — сердито сказал Ради.

— Может, ребята, дадим еще один концерт в клубе, когда вернутся Георгий и Иван. Мы могли бы съездить и в Лясковец, и в Самоводене, — предложил Косьо.

Старый Кисимов посматривал на ребят поверх газеты, прислушиваясь к их спорам. Вдруг газета выпала из дрожащей руки. Косьо поспешил подать ее отцу.

— Ох, ребятки, если бы они могли — они утопили бы вас в ложке воды. Сейчас не время для таких дел. Вы газеты читаете?

— Румыния объявила войну Австро-Венгрии, — опередил других Ради.

— А что это значит? Новые тысячи людей посылают на кровавую бойню. — Старый Кисимов вытер глаза.

— Но она же соблюдала нейтралитет, отец.

— Косьо, нейтралитет, прикрывающий участие на стороне одной из воюющих сторон, есть коварное выжидание. Румыния увидела, что русские загнали австрийцев в Карпаты, и вот, пожалуйста: она изменяет своим союзникам. Румынские чокои привыкли ловить рыбу в мутной воде.

— Самое время отобрать у них нашу Добруджу.

Старик задумался. Погладил длинную бороду.

— Ну, отберем мы свою красивую Добруджу, а потом как уберечь ее от волчьих клыков?.. Война ведет к войне, кровь требует крови, а люди рождены жить по-человечески, в мире. Что это значит — жить лучше? — рассуждал старик. — Больше видеть, больше знать. Стать умным, добрым, хорошим — самое главное, хорошим — человеком… Вот. И чтобы люди тебя помнили после твоей смерти. Таков мой совет, Косьо. Трижды в гробу перевернусь, если не выполнишь моего завета.

Ради и Богдан переглянулись — то же самое говорил им отец.

В фуражке набекрень, в начищенных сапогах, накинув шинель и сунув под мышку солдатские пожитки, Яким шагал за жестянщиком Сандьо и распевал: «О Добруджанский край, ты наш земной рай…» Обнявшись, они допели песню до конца и отправились к Пандели. Корчма была закрыта. В последнее время Пандели был неспокоен. Его сын как-то дал знать о себе из госпиталя в Скопле, и с тех пор никаких известий о нем не было. На пригорке со стороны чешмы показался Свиркоолу. На скамейке, поглаживая свою Линду, сидел инженер Мосутти. Увидев их, он нахмурился.

— Господин инженер, — крикнул Яким, — вот я и в шинели да в сапогах. Говорил же я тебе зимой, что меня оденут и обуют.

— Рад за тебя, Яким, — устало ответил Мосутти.

— Хочу угостить по такому случаю.

— Потому и хочешь, что нет Пандели.

— У меня есть деньги, посмотри! За Добруджу хочу угостить.

— Добруджа — хорошо, война — плохо, — сказал инженер и ушел.

Война между Болгарией и Румынией была объявлена. Как и в Балканскую войну, и стар, и млад с песней пошли воевать за землю хана Аспаруха [25] Аспарух (неизв. — 701) — с 680 г. хан Первого болгарского царства. . Пандура с сыном сели в лодку и по Янтре доплыли до Дуная. Пока болгарские войска штурмовали Тутракан, они переплыли широкую реку и забросали гранатами румынские войска, которые готовились оказать помощь гарнизону в Тутракане. Тырновцы не могли простить румынским чокоям, что в тринадцатом году, когда из-за землетрясения и холеры они жили в палатках, румынские разъезды осквернили их землю.