Стефан Мокрев - Заря занимается

— Скажи, Яким, ты встречал там моего Мильо?

— Точно знаю, что их полк вырвался из окружения. Но среди повстанцев, которые двинулись на Софию, его не было. Стало быть, скоро вернется…

— Ох, скорее бы уж! Все ночи не сплю, все прислушиваюсь, не идет ли. С тех пор, как он уехал на фронт, ни одного гроша мне никто не дал, никто не поинтересовался, как я свожу концы с концами с двумя ребятишками. Если б не Бабукчиевы, давно бы ноги все протянули…

— Еще немного потерпи, тетя Юрданка, конец уже близко, — перебил ее Ради. — Самое плохое позади. А все от большого ума наших правителей. Но скоро все встанет на место. Народ об этом позаботится. Когда весь народ поднимется, с ним трудно сладить. Сейчас у каждого есть оружие. Чего-чего, а уж оружия, гранат, патронов каждый солдат принес с фронта.

Яким слушал его с обостренным вниманием, и у него становилось легче на душе. До этого он думал пойти к Ботьо Атанасову, которого должны были освободить из тюрьмы. Но ведь и Ради тоже социалист!

— Приходи вечером в клуб, Яким. Сейчас все, кто откуда-нибудь возвращается, к нам идут. И герои Владаи, и герои-фронтовики, и те, кто раньше в глаза буржуазии заглядывал…

Герои Владаи?! Стало быть, есть люди, которые ценят подвиг восставших солдат, не считают их подлецами… Яким протер глаза, словно убирая с них пелену.

— Непременно приду, сосед. Когда нужно, ты меня позови. Я приду.

Над Дервене ползли туманы. Ветви деревьев роняли капли, пожухлая трава была мокрой, птицы улетели. Городские часы пробили пять, через час Ради должен быть в клубе. А Марины все нет. Он выбрал дорогу через Асенову слободу в надежде, что встретит ее. В кустах раздался шорох. Видно, там кто-то прятался. Ради выждал. Навстречу ему вышел анархист Данаил Кирменов. Взгляды их скрестились, полные ненависти. Кирменов с явной неохотой направился через лес к железной дороге.

Ради не любил Кирменова. Тот изучал медицину во Франции до тех пор, пока не «проел» отцовского дома, но, так и не доучившись, возвратился в Тырново. Говорили, что он болел туберкулезом, и, дескать, поэтому бродит по лесам. Плотно сжатые узкие губы выдавали злой характер, а большой нос — упрямство. Он был скрытен и нагл, сходясь с людьми, вскоре их бросал, оболгав при этом и унизив. Мир воспринимал мрачно. По его мнению, он был полон лжи и жестокости. Терзаемый неотступной мыслью о том, что у него нет средств, чтобы позволить себе жить за границей, он мучил и своих ближних, лгал им на каждом шагу. Многие считали, что он притворяется больным, чтобы оправдать свое безделье. Ради знал, что Кирменов близок с Таневской, и поэтому особенно боялся за Марину.

Темнело, туман сгущался. Ради нетерпеливо переминался с ноги на ногу в условленном месте встречи, но Марины все не было. В голову начали лезть всякие мысли. Он вспомнил ее рассуждения о свободе личности в социалистическом обществе, об отношениях между мужчиной и женщиной. Чужие, невнятные мысли, которые она явно позаимствовала у анархистов. Именно они привели к недоразумениям между ними. В последнее время Марина все чаще жаловалась на бессонницу, будущее казалось ей серым, безрадостным. Во всем этом Ради чувствовал укор себе, ее неудовлетворенность. Он понимал, что она мечется в поисках выхода. Сердце его болело за нее, но он не был уверен в ней, как прежде.

Глянув в последний раз на дорогу, едва видневшуюся в тумане, Ради бегом преодолел мост и пошел за Якимом. Клуб был полон до отказа. Один за другим возвращались товарищи с фронта, из тюрем. Вокруг них толпилась молодежь. Всем было интересно послушать рассказы бывалых людей о любопытных случаях, тяжких переживаниях, о ратных подвигах и испытаниях. Больше всего слушателей собиралось возле Ботьо Атанасова. Вот и сегодня его голос гремел громче всех. Заметно было отсутствие учителя Михайлова: никто не знал, остался ли он заложником согласно Салоникскому перемирию [29] 29 сентября 1918 г. Болгария подписала перемирие с Антантой, означавшее ее полную капитуляцию. В силу этого перемирия около 100 тыс. человек были переданы Антанте в качестве заложников. или же попал в плен. Не было и Марины. Каждый раз, когда открывалась дверь, Ради вздрагивал в радостном ожидании увидеть ее.

Собрание началось. Первым выступал Сотир Бранков — он читал доклад о губительной политике буржуазных правительств. Не привыкший подолгу сидеть на одном месте, Яким, чувствуя себя чужаком, то и дело посматривал на Ради, как бы ища у него поддержки. Хмурый и невеселый, Ради молча слушал, опустив голову. В ушах у него звучала бессвязная речь Марины, он вспомнил Кирменова. Его охватило волнение, и он ясно понял, что его любовь, их любовь подвергается сильнейшим испытаниям. Выдержат ли они их? И что для него самое главное: любовь или его идеалы?.. Из этого состояния его вывел чей-то возглас. Не выдержав, кто-то из слушателей одобрил оратора громким криком. Раздались аплодисменты. Не отрывая глаз от Бранкова, Яким слушал его с раскрытым ртом, словно утолял жажду в жаркий день.

— Я опять приду. Ты меня позови, сосед, когда будет собрание, — сказал Яким на прощанье.

Дома Ради передали письмо, вложенное в конверт для визитных карточек. Увидев знакомый почерк, он закрылся в своей комнате.

«Я простудилась. Меня трясет лихорадка, но я напрасно протягиваю руки и зову тебя, чтобы ты согрел меня в моем одиночестве. Прощай! Твоя Марина».

Письмо не принесло успокоения. Зародившееся в нем подозрение отравляло душу. Еще совсем недавно Ради беспредельно верил Марине, но сейчас в сердце закрались сомнения. Стоило ему представить больную Марину, как тотчас рядом с ней возникала фигура Кирменова. Ради ушел к себе в комнату, отказавшись от ужина. Он лежал с открытыми глазами, призывая воспоминания о недавнем прошлом, но они потускнели, и он напрасно пытался их оживить. Неужели конец прекрасным чувствам — чистым, искренним, озаренным преданностью, верой в их будущую жизнь? Нет, Марина не может стать близкой другому. Ради был в ее сердце, в ее мыслях так же, как Марина жила в его сердце и в его мыслях. Он по-прежнему был готов на все ради нее.

Повернувшись в постели, Ради ощутил под матрацем какой-то твердый предмет. Это был пистолет. Он сунул руку под матрац и положил оружие у самой головы. Он был полон решимости применить его для защиты Марины, для защиты своей чести, своей любви.

Ради вспомнил, что случилось между ними в последние дни, ревность Марины к Хубке, ее упреки в том, что он ею пренебрегает, их взаимные обвинения. Словно какая-то нечистая сила вставала между ними, они оба становились мнительными после каждого несостоявшегося свидания. Но что бы Ради об этом ни думал, причиной всех бед неизменно оказывалась Таневская…