Барбара Кингсолвер - Библия ядоносного дерева

Через несколько недель приступы такой лихорадки стали более ярко выраженными, и мама решила увеличить мне дозу хинина, поскольку я была крупной и активной для своего возраста. Выяснилось, что мои ощущения внизу живота были побочным симптомом малярии.

На Рождество мама подарила нам разные предметы для рукоделия. Мы знали, что многого ожидать не приходится, но, чтобы об этом не забывали, свою утреннюю рождественскую проповедь папа посвятил тому, что в сердце нужно хранить благодать, которая вытесняет жажду земных благ. И все же. Вместо рождественской елки мы поставили пучок пальмовых веток, воткнутых в ведро с камнями. Когда собрались вокруг него и ждали своей очереди развернуть жалкие самодельные подарки, я, глядя на эту убогую «елку», украшенную белыми ангелочками из цветков плюмерии, пожелтевших по краям, решила, что лучше уж было вообще ничего не устраивать. Если тебе только что исполнилось пятнадцать и у тебя даже не было деньрожденного торта, трудно к Рождеству стать достаточно взрослой и примириться с подобным «праздником».

Мама объявила, что теперь мы можем посвящать свободное время тому, чтобы готовить себе «сундучки надежды», то есть — приданое. Об этой традиции я слышала и раньше, однако не придавала ей значения. На задних обложках книг комиксов я видела рекламные картинки, обещавшие нечто невероятное, поэтому думала, будто готовить сундучки надежды иносказательно значит делать упражнения для развития груди, чтобы иметь красивый бюст [44] По-английски слово chest означает и «грудь», и «сундук». . Оказалось — ничего подобного. Мама имела в виду именно баул, в него девушка должна складывать все, что ей пригодится когда-нибудь, когда она выйдет замуж. Вот мы и тащили (тайно или не тайно) все эти нитки мулине, фестонные ножницы и прочее через Атлантику.

Предполагалось, что, лежа в кроватях и глядя на свою паршивую обувь, мы должны с энтузиазмом строить долгосрочные планы замужества. Рахили и Аде было назначено множество разных заданий, но моей сильной стороной домашняя сфера не была никогда, поэтому я должна была сосредоточиться на единственном большом проекте: вышивании скатерти крестиком — тысячами крохотных разноцветных крестиков. На полотне смывающейся краской был напечатан рисунок, как на раскраске по номерам. Это под силу даже обезьяне, если у нее хватит терпения. Надежда, вероятно, была на то, что после окончания работы найдется кто-нибудь, кто захочет на тебе жениться.

Лично мне это не кажется вероятным. Прежде всего грудь у меня плоская, я невзрачная и очень худая. Когда мы с Адой учились в первых двух классах, все было еще ничего, а потом стало гораздо хуже. Мы были дочерьми священника и выглядели, как луковые перья на клумбе с петуниями среди всех этих девятиклассниц с кокетливыми глазками, тональным кремом на лицах и грудями, выпирающими вперед под мохеровыми свитерами. Ни один мальчик никогда не посмотрел на меня — разве что ему нужна была помощь с домашним заданием. Кстати, меня это не так уж огорчало. Поцелуи отдают средствами чужой гигиены рта. Если хочешь «увидеть звезды» — как описывает все это Рахиль, — почему бы просто не забраться в темноте на дерево? Размышляя о будущем, я представляю себя миссионеркой, учительницей или фермершей, объясняющей другим, что Господь помогает тем, кто помогает себе сам. Это в любом случае благочестивая жизнь (при условии, что Ада будет находиться где-нибудь за сотню миль от меня); я намерена проводить вне дома больше времени, радуясь Божиим творениям, и носить брюки, если это вообще возможно.

Порой я воображаю себя в окружении детей — иначе зачем бы я вела дневник, записывая в него то, чему научилась в Африке? Однако ты и пикнуть ничего не можешь, даже собственным детям, без разрешения мужа. Это ужасное препятствие.

Мой папа говорит: женщина, которая не вышла замуж, уклоняется от Божьего промысла — потому-то (помимо напрасно потраченных денег) он против того, чтобы мы с Адой поступали в колледж. Я уверена, что отец прав. Но, не учась в колледже, откуда я получу знания, чтобы учить других? И какой нормальный американский парень дважды посмотрит на всезнайку-географичку со ссадинами на коленях, если он может легко заполучить девушку с высоким бюстом? Полагаю, мне просто нужно подождать и посмотреть, что будет. Господь свое дело лучше знает. Он заранее планирует, какого мужа какой жене предназначить, если вообще намеревается дать ей супруга. Если для меня у Бога нет парня на примете, это Его дело.

Вот у Рахили никогда не возникало сомнений по этой части. Как только сестрица преодолела первый шок, поняв, что нового альбома группы «Плеттерс» ей здесь не видать, равно как и мохеровой двойки, а также места, где можно в ней покрасоваться, она горячо увлеклась идеей сундука с приданым — или сделала вид, будто увлеклась. Плюхнувшись животом на кровать, согнув ноги в коленях и задрав их кверху пятками, Рахиль поднесла список заданий к глазам и начала серьезно изучать его. Наверное, она думала, что должна закончить все за неделю: вышить монограммы на гостевых полотенцах, обвязать крючком воротнички… И это было единственное время, когда Рахиль не закатывала глаза и не откидывала волосы, а честно работала.

Мы с Адой вытаскивали свое шитье на террасу, чтобы иметь возможность продолжать наблюдение за всем, что происходит в мире. Что-то случилось между нами после того дня, как лев преследовал ее, как предполагала и о чем до сих пор говорила вся деревня. Завидев нас, они обожали показывать на Аду пальцем и изображать львиный рык, что не позволяло нам забыть о случившемся. Но была во всем этом и положительная сторона: происшествие с Адой вызвало большой приток прихожан в церковь отца. Люди думали: раз Иисус сумел защитить ото льва бедную хромую девочку, значит, наверняка он хорошо присматривает за своими христианами. И это в тот момент, когда все считали, будто их африканские боги разгневались на нас и собирались преподать нам урок. По представлениям деревенских жителей, это было нечто вроде соревнования между богами, в котором Иисус с Адой победили. Папа, разумеется, полагает, что это суеверный и чересчур поверхностный взгляд. Но, по счастливому стечению обстоятельств, он прочитал проповедь о Данииле во рву со львами за несколько дней до того, и теперь они, естественно, бежали по воскресеньям в церковь, отталкивая друг друга. И причиной всему была Ада. Отец, разумеется, рад и доволен Адой, что бы ни говорил. Он обнял ее за плечи на людях! Что не совсем справедливо.

Но мы с ней пока по-прежнему составляли друг для друга основную компанию. Прикованные к дому мамиными инструкциями, словно угрюмые медведи в неволе, мы с завистью смотрели, как Нельсон уходит по своим делам, свободно передвигаясь по деревне и подхватывая какакака всякий раз, когда пожелает. Мы видели его круглый розовый шрам, который будто подмигивал нам сквозь деревья, как маленький смеющийся глаз. Еще мы наблюдали за Метуселой. Тот после четырех месяцев свободы все так же околачивался возле дома, что-то бормоча. Было странно слышать голоса членов собственной семьи, доносящиеся с ветвей дерева, словно они превратились в летающих духов, всецело занятых поеданием арахиса и бананов и произнесением приветственных фраз. Порой по ночам попугай пугал нас, если мы забывали, что он спит в уборной. Поверьте, испытываешь шок, когда, присев пописать, вдруг слышишь позади себя голос, с воодушевлением восклицающий: «Сестра, Господь велик!» Но нам было жаль его, и мы прихватывали для него кусочки фруктов и следили за тем, чтобы дверь в уборную всегда была закрыта и заперта на щеколду, иначе мангуст или виверра могли проникнуть внутрь и разделаться с птицей.