Алексей Кожевников - На Великой лётной тропе

— Неуж не было там ножниц? — не унимался Ивашка.

— Вот угадал, это самое. И я, когда селился, позабыл взять, и потом, кто бывал у меня, все забывали эту малость.

Переехали. Флегонт долго ходил по заводскому поселку и глядел на женщин. Все они улыбались другим, и ни одна не улыбнулась ему. Девушки бежали мимо, и ни одна не взглянула на него. Он долго сидел в саду, где играли дети. Пришла пожилая женщина и села рядом с Флегонтом. Она привела троих маленьких, они играли в мяч, копали песок, дрались из-за игрушек и смеялись, когда кто-нибудь падал.

— Ваши? — спросил кузнец.

— Мои, — ответила женщина.

— Вам сколько лет?

— Сорок.

— И вы не разучились смеяться?

— Они научат и плакать, и смеяться.

— Ваш муж также смеется?

— Больше моего. Ему не приходится стирать на них, кормить, вставать ночью и уговаривать, когда они плачут, он только играет с ними.

На обратном пути Флегонт сказал Ивашке:

— Найди мне женщину.

— Ты хочешь жениться?

— Хочу, чтобы дети играли у моей кузницы, смеялись, делили игрушки, пели.

— Какая женщина нужна тебе, молодая, старая?

— Чтобы умела смеяться, петь и не брезговала моими сединами.

Временно Флегонт поселился в Ивашкиной землянке.

Вскоре к нему пришла женщина. У нее было толстое лицо, пестрая шаль, узкое платье. Она пробыла у Флегонта день, громко пела и много смеялась, нахально подталкивала его в бок и с голодным чмоканьем лезла целоваться.

Вечером он велел ей уходить обратно.

— Заплати, — сказала женщина. — Не даром же я шла и торчала у тебя целый день!

Он дал ей денег, но женщине показалось мало, и она начала ругаться.

Она знала мерзкие слова, каких не говорил и он, Флегонт, лицо у нее стало злым. Он еще кинул денег и закричал:

— Уходи, а то зашибу молотом!

— Молотом? Вот так кавалер. Гриб старый, мухомор! Да Ивашке бороду надо выщипать, что он зазвал к тебе.

Она еще долго, мерзко кричала.

— Ивашка, — сказал кузнец, — я прогнал ее, мне не нужна такая. Таким женщинам нельзя рожать.

— Я ведь не знаю их, у меня не было жены. Эта шаталась по плотине без делов, вот я и послал. Не угодил — другую поищу.

— Не ищи, я буду искать сам.

Кузнец Флегонт подумал, что ему надо искать жену из лётных, которая знает и аресты, и этапы, и тюрьмы. Такая скорей поймет и полюбит его, тоже испытавшего все это. Он переселился в Бутарский завод и наскоро построил кузницу у развилки двух дорог, одна из которых шла на перевоз, а другая обнимала пруд.

Когда в пруд с высоких горных берегов мчались веселые, говорливые, как дети, дождевые потоки, Флегонту особенно сильно хотелось иметь жену и ребятишек.

«Здесь много жирной земли. Мы развели бы огород, коз, они могут ходить по горам. К зиме мы стали бы косить для них сено, а дети в то время пускать лодочки по пруду».

И женщина к Флегонту пришла, хотя он ее не звал и никогда не встречал раньше.

Он работал у горна, в открытую дверь светило солнце, залетал ветер и уносил едкий, не нужный кузнецу дым. Вдруг солнце закрылось, и ветер затих. Кузнец опустил молот. В дверях стояла молодая женщина.

— Бог на помочь! — сказала она.

— Спасибо.

— Я пришла познакомиться с вами. Люди говорят, что вы Флегонт-младший. А я дочь Прохора Буренкова, Настя.

Прохор был одним из тех, кто навечно врезался в память кузнеца, много раз они направляли друг к другу лётных, и каждый доверял другому, как самому себе.

— Он послал тебя? — спросил Флегонт.

— Нет, я сама. Он в каторге. Я подумала, что вы встречались там.

— Каторга большая, людей много, трудно встретиться.

— Извините, что побеспокоила. — Настя повернулась уходить.

— Садись, погости, — пригласил Флегонт.

— В другой раз. Сейчас некогда, меня кличут.

С противоположного берега через пруд катилось волнами громкое, нетерпеливое: «Па-а-ро-ом! Па-а-ро-ом! Настя-а!..»

Она уходила. Флегонт глядел на нее и думал: «Вот мне такую бы. Идет легко, быстро, красиво. У нее доброе лицо, хорошая улыбка».

Кузнец начал охотно бывать у Насти на пароме. Не мастер и не любитель разговаривать, он помогал ей тянуть канат, причаливать к берегу и отчаливать от него. Завсегдатаи подметили, что Флегонт ездит без надобности, из одного удовольствия побыть с Настей. Пошло шушуканье, запорхали шуточки:

— Флегонт, надо и кузню сюда, на паром.

— Флегонт, сколько платят тебе?

— За что?

— За то, что сторожишь Настю.

Флегонт заметил, что шуточки смущают девушку, и решил прекратить их раз и навсегда.

— Тебе, может, неприятно, что я зачастил на перевоз? — спросил он. — Может, противны вот эти мои лохмы? — и взъерошил рукой свои седины.

— Нет, нет, — начала уверять Настя, — я люблю такие волосы. — Но призналась, что шуточки иной раз обидны.

— Давай прекратим их! — предложил Флегонт.

— Как?

— Вот недогада! Женимся — и все примолкнут.

Вскоре они отпраздновали свадьбу. Флегонт переехал жить в Прохорову избенку. Работать продолжал в кузнице, а, пожалуй, больше помогал жене на перевозе.

Шуточки не умолкли, повторялись и прежние, появлялись и новые:

— Флегонт никак не наглядится на свою жену, скоро, пожалуй, проглотит ее.

Но теперь они никого не обижали.

…Сразу после свержения царя началась на заводском Урале повсеместная организация Советов рабочих депутатов и вооруженных отрядов Красной Гвардии. Советы Бутарского и окружающих его заводов решили сформировать конный летучий отряд, который бы мог молниеносно появляться там, где революция нуждалась в немедленной защите. Местом формирования выбрали Бутарский завод.

Формирование шло по-революционному быстро. В несколько дней собралось до полусотни человек. Они завели себе оружие, обмундирование, соединив в нем рабочее с военным, верховых коней, седла, небольшой обоз, оркестр. Командиром отряда выбрали Юшку Соловья.

Галстучек, явившийся на призыв Юшки одним из первых, пожертвовал отряду весь свой магазин. Красные ленты бойцы прицепили себе на грудь, на фуражки, ленты других цветов, бусы, пуговицы раздарили девушкам, губные гармошки забрали в оркестр, на подмогу нескольким гармоням-двухрядкам, составлявшим его музыкальное ядро.

Напоследок решили проверить, хорошо ли подкованы кони, и весь отряд примчался к кузнице.

— Здорово, Флегонт! — крикнул Юшка.

— Я Флегонт-младший, — поправил его кузнец.

— Ладно, впредь не стану путать. Можешь подковать нас, да покрепче?

— Флегонт-младший делает все навеки.

Юшка выскочил из седла, поднял одну ногу своего иноходца, дернул подкову и оторвал.

— Видишь?

Затем начал срывать другие и при этом сердито выкрикивал:

— Видишь, видишь? Разве это работа?

— Где ковали? — спросил кузнец.

— На Ису.

— Ну и кузнецы!.. — Флегонт бросил исовские подковы в железный хлам и принялся ковать новые. Сделав одну, попробовал сломать ее и не мог. — Ну-ко, ты! — подал подкову Юшке.