Уилбур Смит - На краю света

– Ты не в силах причинить мне зла. Меня оберегает моя богиня.

– Эос уничтожена. Твоей богини больше нет, – мрачно процедил фараон. А потом повернулся к Минтаке. – Слышала ли ты достаточно, моя царица?

Минтака тихо рыдала. Слишком потрясенная, чтобы говорить, она лишь кивнула, а потом прикрыла сгорающее от стыда лицо.

Затем фараон перевел взгляд на две фигуры, неприметно стоявшие в дальнем конце зала. Забрало шлема скрывало лицо Таиты, а Фенн закуталась в покрывало так, что видны были только ее зеленые глаза.

– Расскажите нам о том, как была уничтожена Эос, – велел фараон.

– О могучий, ее пожрал огонь, – сказал Таита.

– Поэтому будет справедливо, если ее приспешника постигнет та же кара.

– Это будет милостивая смерть, куда более легкая, чем он заслуживает и чем та погибель, которую он причинял безвинным.

Фараон задумчиво кивнул и снова повернулся к Минтаке:

– Я намерен дать тебе шанс искупить вину передо мной и богами Египта.

Минтака бросилась к его ногам:

– Я не сознавала, что делала! Он обещал, что, если я признаю богиню, Нил потечет снова, а наши дети вернутся к нам. Я верила ему.

– Я все это понимаю. – Нефер-Сети встал и поднял супругу. – Наказанием для тебя послужит то, что ты собственной рукой поднесешь факел к костру, в пламени которого моя страна навсегда очистится от Соэ, а вместе с ним от всего, что еще осталось от чародейки.

Минтака покачнулась, и на лице ее отразилась крайняя степень отчаяния. Потом она взяла себя в руки.

– Я преданная жена и подданная фараона, – сказала она. – Исполнять его повеления – мой долг. Я сожгу Соэ, которому некогда доверяла.

– Вельможа Мерен, отведи это презренное существо на двор, где его ждет костер. Царица Минтака пойдет с тобой.

Охрана свела Соэ по мраморной лестнице во внутренний двор. Мерен шел следом, Минтака тяжело опиралась на его руку.

– Останься со мной, маг, – велел фараон Таите. – Ты станешь свидетелем участи, которая постигнет нашего врага.

Они вместе вышли на балкон, нависавший над двором.

В самой середине двора возвышалась груда из поленьев и связок папируса. Ее щедро облили лампадным маслом. Деревянная лестница вела к сооруженному над костром помосту. У ее подножия ждали два дюжих палача. Они приняли Соэ у стражников и буквально втащили его наверх, потому что ноги отказывались держать лжепророка, а затем привязали к шесту. Палачи спустились, оставив его одного на эшафоте. Мерен подошел к горящей возле входа во двор жаровне, сунул в огонь пропитанный смолой факел, отнес его Минтаке и вручил ей. После чего оставил женщину у поленницы.

Минтака подняла взгляд на стоящего на балконе фараона. Вид у нее был жалким. Нефер-Сети кивнул. Она помедлила еще немного, затем бросила факел на груду пропитанных маслом связок папируса. И отпрянула, когда костер вспыхнул жарким пламенем.

Огонь и черный дым взметнулись выше крыши дворца. Корчась в пламени, Соэ устремил к безоблачному небу крик:

– Услышь меня, Эос, единственная истинная богиня! Твой верный слуга взывает к тебе! Изыми меня из огня. Прояви свою мощь и обрушь гнев свой на этого ничтожного фараонишку и на весь мир!

Треск пламени заглушил его вопли. Соэ обвис на ремнях, дым и жар охватили его, и он скрылся за дрожащей стеной из огненных языков. На миг эта стена раздвинулась, явив все еще висящее у столба обугленное и скорченное тело, уже не похожее на человеческое. Затем прогоревший помост обрушился, и труп оказался в самой середине костра.

Мерен оттащил Минтаку в безопасное место, потом помог подняться по лестнице в зал для приемов. Утратив величавость и красоту, царица превратилась в жалкую старуху. Она подошла к фараону и упала перед ним на колени.

– Мой господин супруг, я молю о прощении, – прошептала Минтака. – Я глупая женщина и не ведала, что творила.

– Ты прощена, – сказал Нефер-Сети.

Фараон явно не знал, как ему следует поступать дальше. Он сделал движение навстречу жене, чтобы поднять ее, но потом отступил назад. Он знал, что подобная слабость недостойна божественного фараона, и оглянулся на Таиту, ища совета.

Маг коснулся руки Фенн. Девушка кивнула, подняла покрывало, открыв свою красоту, пересекла комнату и склонилась над Минтакой.

– Идем, моя царица, – сказала она и взяла ее за руку.

Минтака посмотрела на девушку.

– Кто ты? – с трудом вымолвила она.

– Та, кто близко к сердцу принимает заботу о тебе, – ответила Фенн и помогла ей встать.

Минтака всмотрелась в зеленые глаза, потом судорожно всхлипнула.

– Я чувствую, что ты добра и мудра не по годам, – сказала она и обняла Фенн.

Поддерживая несчастную, девушка повела ее к выходу из палаты.

– Кто эта молодая женщина? – спросил Нефер-Сети у Таиты. – Я не могу больше ждать и желаю наконец узнать ответ. Говори немедленно, маг; это мой царский приказ.

– Фараон, это реинкарнация твоей прабабушки, царицы Лостры, – ответил Таита. – Женщина, которую я любил прежде и полюбил вновь.

Новые владения Мерена простирались на тридцать лиг вдоль берега Отца-Нила. В центре поместья располагались один из царских дворцов и величественный храм, посвященный соколиному богу, Гору. Оба здания были частью фараонова дара. Три сотни крестьян обрабатывали плодородные поля, орошаемые водами реки. Пятую часть собранного урожая они отдавали своему новому господину, вельможе главнокомандующему Мерен-Камбизу. Полторы сотни слуг и двести рабов, военных пленников фараона, трудились во дворце или в частных владениях имения.

Мерен назвал поместье Карим-Эк-Гор, то есть Виноградник Гора. Весной того года, когда посев был окончен и земля украсилась зеленью, фараон приплыл вниз по реке из Карнака со всей царской свитой, чтобы поприсутствовать при бракосочетании вельможи Мерена с его невестой.

Мерен и Сидуду вместе вышли на берег реки. Мерен красовался во всех регалиях главнокомандующего, включая плюмаж из страусовых перьев на шлеме, а на обнаженной груди висели цепи Золота Похвалы и Золота Доблести. У Сидуду в волосы были вплетены цветки жасмина, а платье, казавшееся белым облаком, сшили из катайского шелка. Разбив кувшины с нильской водой, новобрачные поцеловались, а собравшийся люд радостно кричал и призывал на них благословение богов.

Празднества длились десять дней и ночей. Мерен собирался было устроить так, чтобы дворцовые фонтаны текли вином, но, став его женой, Сидуду настрого запретила подобное расточительство. Мерен удивился, как быстро она прибрала к рукам господство в доме, но Таита утешил его.

– Из нее получится наилучшая супруга для тебя. Ее бережливость – верное тому доказательство, – сказал маг. – Жена-транжира – это скорпион на мужнином ложе.