Мальте Рольф - Польские земли под властью Петербурга [От Венского конгресса до Первой мировой] [litres]

После октябрьских событий, если не раньше, варшавскому генерал-губернатору Михаилу Черткову стало ясно, что многочисленные отдельные конфликты грозят перейти в общее революционное выступление. Поэтому уже в ноябре 1904 года он попросил об объявлении чрезвычайного положения в Варшаве, Варшавской и Петроковской губерниях. Наибольшую опасность представляли попытки социалистических партий сорвать мобилизационные мероприятия. В ноябре агитаторам ППС удалось поднять восстание рекрутов на Петербургском вокзале в Варшаве, которое смогли подавить только с использованием других, непольских воинских частей. На карту была поставлена боеготовность армии.

Известие о петербургском Кровавом воскресенье значительно способствовало эскалации беспорядков в Привислинском крае. Первые заявления о солидарности вылились в Варшаве во всеобщую забастовку, которую революционные партии объявили 14 января 1905 года. Стачку сопровождали уличные демонстрации, и генерал-губернатор приказал войскам разгонять их с применением огнестрельного оружия. В ходе столкновений 14 января в одной только Варшаве было сделано, по оценкам, 60 тыс. выстрелов; в этот и следующие два дня в городе погибло более 90 гражданских лиц 660.

Как и в Санкт-Петербурге, такие жестокие действия властей дали дополнительный импульс волнениям во всем Царстве Польском. В польских провинциях в последующие дни в результате столкновений между демонстрантами и армией погибло более 200 человек. Протест постепенно охватывал все группы общества. Соответственно, список требований, сформулированных различными группами, был пестрым. Одной из самых мощных движущих сил протеста оказались многочисленные стачечные комитеты и рабочие делегации, которые стали быстро формироваться на многих предприятиях. Эти делегации прежде всего предъявляли руководству своего предприятия конкретные требования, среди которых главными были – установить восьмичасовой рабочий день и повысить минимальную заработную плату. Решительные «политические» требования вошли в повестку дня лишь постепенно, в течение 1905 года 661.

Наряду с рабочими зимой 1905 года активное участие в волнениях принимали польские школьники и студенты. С конца января они обсуждали всеобщий бойкот государственных школ и высших учебных заведений. Их требования в первую очередь касались «полонизации» и «демократизации» государственной школы: отменить такие ограничения, как запрет говорить по-польски на школьном дворе и в университетском кампусе, ввести польский в качестве языка обучения и поставить школы под «общественный контроль». Организации школьников и студентов, близкие к социалистическим партиям, требовали также введения всеобщего бесплатного начального образования. В 1905 году в центре столкновений с царскими властями находились прежде всего студенты Варшавского университета и Политехнического института. Национальная и социалистическая радикализация учащихся обострилась с первых лет XX столетия, и голоса тех, кто требовал протестных акций против царского режима и против ситуации в высших учебных заведениях, все чаще доминировали среди политически активной части студентов. В январе 1905 года, сразу после петербургского Кровавого воскресенья и в контексте варшавской всеобщей стачки, польский Союз социалистической молодежи (Związek Młodzieży Socjalistycznej, ZMS) совместно с ППС, Социал-демократической партией Царства Польского и Литвы (SDKPiL/СДКПиЛ) и еврейским Бундом объявил забастовку в университете и Политехническом институте, которая быстро и невзирая на сопротивление, поначалу оказанное ей частью польской общественности, разрослась в общенациональную забастовку учащихся. Бойкот учебных заведений, к которому, несмотря на фундаментальные разногласия, присоединился и близкий к национал-демократам Союз польской молодежи (Związek Młodzieży Polskiej, ZET), длился с коротким перерывом более двенадцати месяцев и охватил почти все учебные заведения Царства Польского 662. Царские власти сначала реагировали репрессивными мерами и полицейскими акциями, закрытием университета и принудительным отчислением студентов. Видя интенсивность сопротивления, летом 1905 года петербургский Комитет министров и попечитель Варшавского учебного округа Александр Шварц проявили готовность к компромиссу и согласились на создание кафедры польской литературы. Уступки, однако, оказались половинчатыми и уже не могли удовлетворить растущих требований все более революционно настроенных студентов. Сохранение символически значимого запрета использовать польский как язык общения на территории кампуса показало учащимся, что принципиальных перемен в высшей школе Царства Польского не произошло 663.

Логическим следствием этого стала эскалация университетской стачки осенью 1905 года, нарушившая ход занятий вплоть до зимнего семестра 1908/09 года. Столкновения приобретали все более насильственный характер. Если во время протестных акций января 1905 года имели место только акты вандализма в отношении как портретов монарха, так и других символов царской власти, то осенью вооруженные студенты патрулировали улицы, следя за стачечной дисциплиной своих однокашников и запугивая русских учителей и профессоров. Угрозы смерти звучали нередко, а оскорбления в адрес ординарных профессоров были обычным явлением. Преподаватель В. П. Амалицкий был избит толпой студентов, вооруженных дубинками. Попечитель учебного округа Шварц покинул Варшаву в октябре 1905 года, многие российские профессора университета тоже бежали из города в эти дни хаоса и опасности. Их иностранные коллеги удалились туда, где было спокойно, – на родину 664.

Параллельно со студенческим бойкотом университета шла стачка учеников средних учебных заведений в Царстве Польском. Эта школьная забастовка началась в Варшаве, но быстро распространилась и на провинцию, так что Шварц вынужден был временно приостановить занятия по всей Польше. Созванное им 6 февраля родительское собрание оказалось менее управляемым, чем он ожидал. Присутствующие на нем 1,5 тыс. граждан и родителей приняли резолюцию с требованием вернуть преподавание на польском языке. Готовность к протесту была, как выяснилось, гораздо более распространена в обществе, нежели предполагали царские чиновники 665.

Участникам такого морально окрепшего стачечного движения не могло не показаться афронтом со стороны Шварца намерение возобновить учебный процесс во всех варшавских школах уже на следующий день. Вера администрации в то, что можно просто вернуться к рутинному порядку вещей, была, как быстро выяснилось, наивной иллюзией. Бастующие студенты и школьники оперативно организовали патрулирование перед школьными воротами, чтобы не допустить в здания штрейкбрехеров. Между сторонниками и противниками забастовки нередко случались столкновения с применением силы 666. Органы образования были вынуждены продолжать держать школы на замке и в то же время пытались воздействовать на активистов забастовки с помощью отчисления их из учебных заведений. Однако сдержать поднявшуюся по всему краю стачечную волну эти меры не могли. Наоборот, согласно неполной статистике попечителя, более 60% всех учащихся средних учебных заведений участвовали в школьном бойкоте.