Мальте Рольф - Польские земли под властью Петербурга [От Венского конгресса до Первой мировой] [litres]

С учетом таких процессов в других, сопоставимых периферийных районах империи, осторожные реформаторские усилия варшавского генерал-губернатора действительно смогли на какое-то время убедить часть польской общественности, что по крайней мере в Царстве Польском наступили времена перемен. Это была последняя фаза доминирования «угодовцев» – консервативных представителей политики примирения, – а также пропагандистов варшавского позитивизма; свое почти эйфорическое выражение она нашла при визите царя летом 1897 года. Четырехдневное пребывание Николая II в Варшаве и его доброжелательные высказывания по отношению к представителям польского общества были истолкованы некоторыми комментаторами как «переломный момент» в российско-польских отношениях 245.

Однако такой диалог между поляками и российской властью был очень хрупким – это стало очевидно хотя бы по тому, что подрастающее поколение активистов и критиков режима уже не довольствовалось столь смутными обещаниями и актами символической политики. Те акторы, которые в 1890‐е годы участвовали в формировании многочисленных подпольных организаций и партий, стремились к принципиальному противостоянию с царскими властями и требовали такого переустройства общества, которое предусматривало уничтожение империи и, более того, монархии вообще 246.

Но и в лагере бескомпромиссных сторонников «угоды» вера в реформаторские намерения Имеретинского быстро иссякла. Когда в 1899 году выдержки из рапортов Имеретинского и переговоров по их поводу в Санкт-Петербурге были контрабандой вывезены за границу и опубликованы в Лондоне, они потрясли даже консервативную часть общественности 247, потому что ясно показали, насколько глубоко генерал-губернатор не доверяет польскому обществу и насколько он одержим идеей полного контроля. В то же время эти документы показали, что Имеретинский принципиально придерживался проекта дальнейшего «объединения» польских провинций с основной российской территорией и рассматривал свои реформы в конечном счете как средство для ускорения такой интеграции.

Можно лишь гадать, стали бы отношения между Имеретинским и поляками вновь более спокойными, если бы он дольше прослужил в Привислинском крае, – уже в 1900 году генерал-губернатор скончался. Но предположение, что пафос «эры перемен» был бы возрожден, кажется малоправдоподобным, ведь в последующие годы кризис в Царстве Польском стремительно обострялся. Преемники Имеретинского в XX веке прежде всего старались реагировать на быструю эрозию государственной власти, а не размышлять о возможных проектах реформ.

Непосредственный преемник Имеретинского, Михаил Иванович Чертков, занимал руководящую должность в Царстве Польском всего пять лет – до своей смерти в 1905 году 248. Его правление прошло под знаком попыток справиться с нарастающими конфликтами между социальными и этническими группами в крае и с обострением противостояния между государственной властью и значительной частью населения. Кроме того, ввиду обострения межэтнической напряженности Чертков с 1903 года проводил политику русификации взрывоопасных и приграничных административных районов, где намеревался заменить всех католических чиновников русскими православными. Ни в одной из этих областей деятельности Черткову не суждено было добиться успехов. Менее всего он оказался способен что-либо противопоставить быстрому падению авторитета государственной власти, расширению протестного движения и вооруженным конфликтам. Еще до того, как в 1905 году, после петербургского Кровавого воскресенья, произошла эскалация революционных событий по всей империи, в Привислинском крае кризис уже достиг революционных масштабов, и некоторые сигналы царского режима о готовности к компромиссу уже не могли его остановить. Ни императорский указ от 12 декабря 1904 года об отмене дискриминационных норм, действовавших в Царстве Польском, ни указ о свободе вероисповедания и о пересмотре других антипольских распоряжений в апреле 1905 года не успокоили население края 249. Наоборот, новый генерал-губернатор – Константин Клавдиевич Максимович, назначенный в марте 1905 года, столкнулся с волной революционных выступлений, которые периодически приводили к потере государством контроля над значительной частью Царства Польского. Только после того, как Максимович, сочтенный недостаточно решительным, был летом 1905 года отозван, а новым генерал-губернатором был назначен Георгий Антонович Скалон и в Привислинском крае было объявлено военное положение, царский режим вернул себе инициативу.

Скалон оставался в должности генерал-губернатора Привислинского края до своей смерти в 1914 году 250. Его правление, особенно на ранней стадии, было отмечено жесткими репрессиями против участников революции по всему краю. Вместе с тем он проводил, однако, политику ограниченного сотрудничества с теми частями польского общества, которые после 1905 года дистанцировались от стремления к насильственному свержению монархии. Таким образом, все девять лет своего пребывания в должности Скалон совмещал перманентное чрезвычайное положение с постепенной «нормализацией» общественной жизни. Особые условия военного положения и развитие политической публичной сферы соседствовали друг с другом – точно так же, как и многочисленные новые антипольские меры и контакты между генерал-губернатором и ранее враждебным «национальным лагерем». Эта фаза неоднозначности проходила под знаком националистического поворота в российской политике, начавшегося при Столыпине, после 1907 года; но вместе с тем она была отмечена и сдерживающим влиянием генерал-губернатора Скалона, который заботился о поддержании общественного порядка и потому был заинтересован в жизнеспособном modus vivendi в Царстве Польском. Тот факт, что между премьер-министром и генерал-губернатором имели место открытые разногласия и споры, значительно способствовал более позитивному имиджу Скалона, по крайней мере в глазах части польской общественности.

Умер Скалон в феврале 1914 года, когда уже шла непосредственная подготовка к скорому военному конфликту с Германской империей. Планы эвакуации были давно разработаны. Теперь генерал-губернатором в Привислинский край, на самые западные оборонительные рубежи империи, был направлен генерал Яков Григорьевич Жилинский – начальник Генерального штаба русской армии. Вскоре, когда опасения сбылись и война началась, Жилинский принял на себя и командование Северо-Западным фронтом. Он руководил наступлением 1-й и 2-й армий в Восточно-Прусской операции, и, таким образом, на нем лежала часть ответственности за разгром российских войск в битве при Танненберге в августе 1914 года. Когда скандальные подробности катастрофы и роли Жилинского в ней дошли до Петербурга, он был снят с должности главнокомандующего и направлен осенью 1914 года во Францию – представлять российское командование в Совете союза 251. В Царстве Польском его место занял генерал Павел Николаевич Енгалычев, задачей которого стала эвакуация Варшавы в следующем году. Летом 1915 года российские ведомства и многие русские православные жители покинули столицу Польши – перед тем, как в августе отступающие российские войска ушли из города, а вскоре после этого и из большей части Привислинского края 252.